Слышишь этот непонятный вздох?
Это радость головой поникла,
туго перетянутая циклом
у виска сошедшихся эпох.
Может быть, она обречена,
как твоя опавшая ресница,
или слишком горький чай с корицей,
или ось кофейного зерна.
К чаю не осталось кипятка,
а ресница канула куда-то.
Помнишь, ветром странно-синеватым,
жизнь была наполненно-легка?
Холодок ныряющий в рукав —
с ним мы уживались, как умели,
и не знали, до какой же цели
донести его не расплескав —
он так ловко прячется от нас
в горстке черно-сизого изюма,
между книжек фукуям и юмов,
по углам зрачков кошачьих глаз.
А зерно растерто рукавом.
Стоит мне соединить все части,
горло туго перетянет счастьем
и наполнит синим сквозняком;
я, стремясь ни капли не пролить,
понесу его куда-то снова;
снова будет правильным то слово,
снова ты взойдешь на корабли.