Solitude can be a break from all this banality. A flight from the daily round, a distancing of oneself from the crowd. Physical solitude is often a blessing. But spiritual solitude is scourge.
In such a state we are alone everywhere – with people and without. It`s in ourselves and it`s
total.
I woke up in the middle of night from a faint blow –
A tiny transparent Zero
Fell the frightened tremors
Of my sleepy heart
The Zero rolled along my ring finger
And drowsiness dulled my curiosity,
I surrendered again to a sweet inertia
Not for long.
A strange agitation
Pulled up my heavy eyelids
My fingers
Pressed together to an agony in my joints,
The Zero expanded
And tried to burst out
From its delicate binding…
Freed, it circled my wrist
As a cold silver bracelet
The Zero spread out
As a blood stain,
Puffed up like holiday dough
Bloomed as a flower of tender scarlet.
Already it hung on my neck
Like an antique pendant,
Like an expensive necklace,
Lending a nobility to my carriage.
I got up from the bed.
I wanted to be sure
I was awake –
The mirror caught
My confused reflection.
It was stifling!
Should I throw on a shawl,
Fling open the window … ?
But what was pressing so on my temples?
Oh yes – it is the Zero
Spreading around me in a tight hoop.
This happened to me in Hartford. I felt myself part of a crowd of lonely people. I ate sandwiches at academic receptions. I wore a stylish raincoat, and a «crimson» hat. Every day I crossed the desert of the city to work. And I slept in hotel, where the walls closed in on me.
Одиночество может быть отдохновением от суеты, побегом от быта, отстранением от толпы. Физическое одиночество – часто благо. Но духовное одиночество – бич. Тогда мы одиноки везде – с людьми и без людей. Это в нас самих. И это тотально.
Очнулась средь ночи от лёгкого удара –
крошечный прозрачный нуль
упал мне на грудь.
От испуганных толчков
моего сонного сердца
нуль покатился по моей руке,
окольцевал безымянный палец –
Тут дремота парализовала моё любопытство
я предалась вновь сладкому бездействию.
Ненадолго.
Незнакомое беспокойство
вскинуло мне тяжёлые веки:
пальцы
теснились до ломоты в суставах,
нуль увеличился
и пытался вырваться
из хрупких переплетений –
Освобождённым
он охватил запястье моё
холодным серебряным браслетом.
Нуль расплывался
пятном крови,
поднимался праздничным тестом,
распускался аленьким цветочком.
Он повис уже на шее у меня
старинным кулоном,
дорогим ожерельем,
придающим осанке надменность.
Я поднялась с постели,
я хотела убедиться
в своём бодрствовании –
зеркало застигло
растерянным отражением.
Душно!
Накинуть что ли шаль,
распахнуть окно –
Но что так сковало виски?
Ах да,
это нуль
плотным обручем разрастается округ меня!
Это случилось со мной в Хартфорде. Я ощущала себя частью толпы одиноких. Я ела бутерброды на академических приёмах. Я носила плащ последнего покроя. И шляпу цвета «кримсон». Каждый день я шла по пустыне города на службу. И спала в отеле, где стены давили на меня.