***

Построенным в пустыне кораблям,
чьи паруса трепал лишь суховей,
тех деревянных, уподобленных рублям
советским, не поднявших глаз из под бровей,

чтоб не увидеть жаркие пески
и ад барханов – пресмыкающийся мир
без караванов каравелл; жестки
мишени и открыты – это тир

для августейших солнечных лучей,
а между ними морской бриз парил
и в приз бросал он солнцу кирпичей
колонны, обтянутые струнами перил,

их вавилонской башней громоздил,
как рукопашный принимая бой,
прося о помощи ночных светил,
но те смеялись и качали головой, -

своим холодным равнодушием углей
они прожгли его до бесконечности; наперечёт
среди пустыни из погибших кораблей
он поименно знал их. Вот черёд

его настал: он сдунул всех в одну ладонь,
став бурей (его тихий нрав иссяк),
и высек прометеев неземной огонь,
чтобы зажечь среди песков маяк

для тех, чьи паруса – вопроса знак,
и в списки не сложить их имена,
не прочитать среди литературных врак,
как неразгаданные, канувшие в Лету, письмена.

Всем Леты уготована тишайшая вода,
Где знак вопроса восклицает – шах и мат!
Впрочем, всё это - философская лишь ерунда...
Маяк, свети! Бриз, вей! Я поднимаю парус,
я – пират!