Томится дух игры любовной,
Дух обольстителя, дух Казановы.
Листая «Мемуары…» углубленно,
К тебе переношусь влюбленно.
Венецианский мой кумир,
Библиотекарь и алхимик,
Aвантюрист, любви знаток,
Ну, соверши из прошлого прыжок…
Чтоб дух таинственности не исчез,
И не увял возвышенный цветок,
Чтобы безликостью не стал любви итог.
На современного мужчину посмотри,
Диктует время скорость, удивляя,
Душою, мыслью, чувством, обделяя.
Ну, где его искусство обольщенья?
Стремительность и алчность ухищренья.
Ему отдаться надо по команде: три...
Молчать, бояться, подчиняться словом.
Его резон: смотри, ведь каждая готова.
При чем без видимых усилий…
Зачем быть пленником идиллий?
Ужель, статистику не знать?
Зачем и напрягаться, обольщать?
Ведь столько вседоступных баб!
И каждая прислуга, и каждая, как раб.
И идеал – покорность - домработница.
И бессловесная ЛЮБОВНИЦА.
А кто же будет души ЗА-ВО-Е-ВЫ-ВАТЬ?
Манерами манить и очаровывать?
Какая «птица, песня, звезда и вечность»?
При чем здесь бесконечность, человечность?
Стареющий и Холостяк, и Ловелас
Смакует слабость, себялюбия вино…
О, седина, что в бороду, а бес в ребро,
Известен этот парадокс давно…
Когда количеством ты обретаешь,
То качество любви в себе теряешь.
Оттачивать приемы, призыв – ату,
В душе рождает пустоту, тщету.
Так всякий раз находит он не ТУ…
Ах, сколько рыбок в океане…
Мелькают девы, как в рекламе.
Нанизывай, рыбак, тяни блесну,
И очередь, что превращается в одну,
В цепочку тел…БЕЗЛИКУЮ…
Он силится по имени их вспоминать,
А в памяти одно лишь слово «бл...ть».
Ах, это точно, «где тонко, там и рвется»…
О, боже мой, «как слово наше отзовется»…
И призывая, дух игры любовной,
Зову я в памяти с поклоном
Дух обольщения, дух Казановы.
Ну, удиви ты возрожденьем снова,
Изысканностью, тонкостью интриг.
Чтоб воспалить и душу, мысль и тело
Изысканно, красиво, утонченно, смело
Поспешный современник мой умел.
И научи, так приглашать в страну утех,
Что отказать то было б грех…