Плывут над миром облака
Вдали от бурь и шумной страсти
А я, разорванный на части,
Расползся – по материкам….
Я обвиваю шар земной
Руками длинными как ленты….
Я грудью лёг на континенты
И только бездна – надо мной
Хрустят под пальцами снега
И подбородок режет горы
Пещер неведомые створы
Слепая сгладила рука
Во мне – жива земная суть
И я – врастаю сутью в землю
Всё – сердцу чуждое – приемлю,
Чтоб, усмирившись – в нём уснуть….
Чтоб осознать до глубины,
До самых недр – с горячей плазмой –
Смысл жизнь – вдумчивой и праздной,
И разгадать чужие сны….
Когда ж, увязнув в шар земной,
Ядро сомкнут мои ладони –
Мне дальний колокол прозвонит
И я умру…. И мир – со мной….
* * *
Учась молчать – я вовсе онемел….
А если и веду бессвязность речи –
Лишь потому, что это – как-то лечит,
И скрашивает мой пустой удел….
Я говорю, а в мыслях – об ином,
Задумавшись, безудержно, мечтаю….
Смотрю сквозь дали, и не совладаю –
С привычно речь ведущим языком….
Я далеко, где вечер молчалив.
Я улетел, а голос мой – остался….
Назойливо по комнате метался.
И чай глотал, взяв малый перерыв.
Я изредка на землю возвращался,
Чтоб не сказать, случайно – невпопад….
Чтоб подтвердить, что видеть очень рад –
Всех вас, о чьи сужденья – спотыкался….
И в раздвоеньи языка с умом,
В земли и неба – вечном раздвоеньи –
Шагала жизнь, в нелепом отреченьи –
От тех минут, что счастьем назовём….
Ловились чьи-то взгляды невзначай,
Минутное оказывалось вечным,
Родным до боли – был случайный встречный,
И был так свеж – сто лет стоявший чай!
И что ж теперь? Обучен говорить,
Я сам себе отрезал отступленье,
А бедный ум, готовясь к примиренью
Зовёт меня – в иной манере жить….
И, в час, когда в упругой тишине,
Язык с умом, случайно повстречаясь,
Обнявшись – побредут не разлучаясь,
То – ради бога, вы – не верьте мне!