Только гравий хрустит под пятой сапога.
Гулко ухает филин, и светит луна,
Что на небе чернильном осталась одна.
Тень проворна, и ночь холодна.
Силуэт, что скользит, не сминая травы,
Через пень и колоду, заборы и рвы,
Через чащу лесную и шепот равнин,
Это тот, кто остался навеки один.
Он с луной разделяет страдания гнет.
Одиночество ранит как пламень и лед,
И микстуру забвенья ему не найти,
Ибо щедрый дарован отрезок пути.
Неизбежна дорога, ее не сменять
На пилатовым перстем Распятья печать.
Не осилить всей жизни вздохом одним.
Ведь протяжный зов долга столь неотвратим.