Глава 2. О том, как Нора сына от армии отмазывала.
Старший сын ежихи Норы, оплот и гордость семьи, ёж Серёжа достиг призывного возраста.
Над губой уже пробились тоненькие усики, под мышками пахло по-взрослому, голос стал по-мужски низким. Одним словом, парень вырос! Встал вопрос: а надо ли парню в армию? Позвали соседей, подруг и сотрудников. Посидели, выпили, поговорили. Пытались спорить. Но перевес был на стороне тех, кто советовал в армию не ходить. Пьяные гости разошлись с чувством выполненного долга, а Нора осталась за столом, обдумывать план действий.
Её пухленькое тело с трудом помещалось на табуретке, маленькие ножки качались под столом, отстукивая пяткой о ножку стола ритм гимна аргентинских гимнасток. Нора состроила серьёзную гримасу (так ей было легче сосредоточиться) и задумалась. Вариантов в голове крутилось не так много, как мечталось. Всего-то, два: дать взятку Аведуеву или отправить Сергея к крёстной, корове Марусе, в деревню.
С первым вариантом всё было ясно: нужны были деньги, которых было жалко. И не известно, как всё пройдёт. А то, ведь может так получиться, что и денег дашь, и в армию сходишь. Жизнь, она штука непредсказуемая! Со вторым – не совсем всё гладко. Во-первых, Маруся, женщина простая, от мальчика, не скрываясь, сцеживается (и это при молодом, активном парне)… А потом, в деревне товарищи из военкомата сынулю могут отыскать и наказать за то, что прятался. Да… Здесь нужен опытный советчик.
Нора надела любимую кофточку, подчёркивающую её несуществующую талию и отправилась к медведю Владимиру Васильевичу.
Тем временем, надо сказать, Серёжа тоже не тушевался. Он взял пол-литра и отправился к коню Андрею за дружеской поддержкой. Того дома не оказалось, и Серёжа нашёл его на окраине леса, где Андрей восполнял недостающую тягу к пространству. Серёжа долго звал друга и почти сорвал голос, пока докричался до этого красавца гламурного. Когда Андрей подошел к ёжику, он нашёл его в позе непробиваемого монолита. Парень стоял, скрестив руки на груди, голова его была угрожающе опущена, взгляд из-под бровей красноречиво обещал: «Наваляю!»
Но вскоре обида на коня улетучилась, и друзья принялись обниматься. Ёжик делал это, по-обыкновению, горячо и страстно (натурой он был эмоциональной), а конь, напротив, едва касался копытами друга (обниматься, тесно прижимаясь, друг к другу он считал занятием, хоть и приятным, но не абсолютно, не стильным).
После объятий потенциальный воин открыл товарищу свою новость и обратился с просьбой. Покрутив перед носом Андрея пол-литрой, он открыл свою задумку: мол, ёж Серёжа, эту бутылку коню Андрею подарит, а тот, в знак благодарности, сломает ему, ежу Сергею левую ногу. Андрей сказал: «Не вопрос. Давай бутылку, давай ногу!» На что Серёжа ответил, что сначала дело, а потом и награда, но после передумал и протянул бутылку товарищу.
Договорились встретиться вечером, после дискотеки, возле старого дуба. Маме, чтобы та не волновалась, ёж решил соврать, что участвовал в драке. Вернее так: не участвовал, а был избит тремя (нет, группой из пяти собак Динго - приезжих сволочей с хутора) после дискотеки за то, что он, ёж Сергей, одной из собак, танцуя, локтём выбил глаз.
Весь день Серёжа мысленно ломал свою ногу. Он морально готовил себя к боли. Фантазия этого эмоционального зверя живо рисовала ему не только картину поломки ноги, но и картину последствий («Так и ходили они до самой смерти вместе: ёж и его спичечная тросточка»). Короче, к семи вечера, Серёжа ломать ногу передумал.
Но что же делать с водкой? Нет, если бы они её вместе выпили – это ещё допустимо. А в одно лошадиное лицо, да ещё и без сломанной ноги – это уже слишком. Даже для друга.
Сергей побрёл к дому коня.
Того дома снова не оказалось.. На поле он по ночам тоже не бегал (пьяные волки могли легко откусить ногу). Поэтому Сергей долго искал гламурного друга по знакомым местам и, в конце - концов, нашёл его возле старого дуба.
Конь был пьян. Но это ещё не всё. Рядом с ним, хихикая дурными голосами, в обнимку, стояли, покачиваясь, выхухоль Софья Андреевна и лиса Ксюша. Девушки явно ождали зрелищ.
Сергей вздохнул: при девушках отказываться от подвига было стыдно. Но стоп! А как же водка?
- Андрей, - с трудом начал ёж, - тут вот какое дело: я долго думал… взвешивал… короче, я передумал ломать ногу. Да, и ещё: ты мне должен бутылку водки.
Тишина, повисшая в воздухе, была не то, чтобы зловещей, но напряжённой, это точно. Конь переглянулся с красотками и изрёк, кривя рот в пьяной ухмылке:
- А водка выпида. Нед больш водкь. Мы дуд с девчёнками п-лак-мились…
-Ну, ты же мне ногу не сломал!- громко объяснил Серёжа.
Конь оживился:
-Да эт мы мигом!!!- и двинул к ежу, -девчёнки, вы держ-те ногу, а я бить буду, - распорядился он деловито.
И в этот миг, чудно, как в замедленном кино, растянувшимся на минуту, ёж перекувыркнувшись по-шанхайски, послал громко и испуганно всех присутствующих туда, куда друзей не посылают, и дал такого дёру, что создал сквозняк, от которого в последствии, у Ксюши развился насморк, плавно перетёкший в гайморит. Возле старого дуба ещё долго повторялось эхо: «На ………. На………… на…………»
Дома его ждала мать. Нора была напряжена и расстроена. Что-то бурча себе под нос, ежиха помешивала в кастрюльке манку. Не поворачивая головы, она строго сказала:
- Спать ложись. Завтра с утра идём в Виоллетовне, стрижку делать. Короткую.