Один достойный человек, входя в мечеть,
Снял туфли, на глазах стоящего народа,
И аккуратненько поставил их у входа,
Такие справные – приятно посмотреть.
За ним второй благочестивый человек,
Прошёл за первым на другой манер,
Он и не думал брать с него пример,
Внося сандалии, отжившие свой век.
Заметил кто-то: – До чего ж чудной!
Глядите! Тащит их в мечеть под боком,
Последний нищий, даже ненароком,
Едва ли тронет пальцем хлам такой! –
– Вы не правы! – сказал ему сосед –
Он с ними входит не из опасенья,
И я еще скажу Вам, без сомненья,
Здесь должен быть какой-нибудь секрет. –
Так слово за слово завелся разговор,
И хоть давно уже молились эти двое,
Нашлись сторонники у каждого героя,
И вскоре разгорелся жаркий спор.
Дождавшись окончания моленья,
Все спорщики столпились у дверей
Желая разрешить, как можно поскорей,
Возникшие при споре расхожденья.
Один из спорящих, как будто в шутку,
Спросил у первого: – Не жаль тебе туфлей?
Ведь вор легко мог взять их у дверей,
И как отнёсся б ты к его поступку? –
Ответил, чуть подумав, человек:
– Мы все живём под муками соблазна,
И всем нам воздаётся сообразно,
Тем, кто нам подытоживает век.
Когда бы вор задумал их украсть,
Чтобы осилить это искушенье,
И подавить греховные сомненья
Он над грехом обрёл бы власть.
И в этом бы была моя заслуга,
Что стал бы грешник чуточку честней,
Когда б соблазн, осилив у дверей,
Во мне б нашёл невидимого друга. –
Ответ сей вызвал крики восхищенья
Среди собравшихся вокруг людей,
Столь благородный ход мыслей,
Конечно же, достоин восхваленья.
Второй молельщик им ответил так:
– Как мог бы тот несчастнейший упасть,
Чтоб эти туфли эти жалкие украсть?
Воистину, попал бы он впросак.
Так стало жалко мне себя и вора…
Введи его в соблазн, сообщником тогда
Я б стал ему в дни страшного суда.
И я решил его избавить от позора…
Такая мудрость и такое благочестье
Вновь вызвали собравшихся восторг,
Но ни один из них подумать бы не мог,
Что в этот день, на этом самом месте
Молился с ними незамеченный святой.
Он обуви своей не оставлял у входа,
И не вносил в мечеть под взглядами народа,
Он мимо всех прошёл, как был, босой.