Жил некогда Маруф башмачник,
Нельзя сказать, что был он неудачник,
Да вот не повезло ему с женой –
С красивой и сварливой Фатимой.
Она его без устали бранила:
– Ничтожеству себя я посвятила,
Всю жизнь бросила к его ногам,
И что в награду? Нищета да срам! –
Маруф ей возражать уже не мог,
Хоть понимал, что пусто возле ног.
Маруф корпел, не покладая рук,
Она же красовалась средь подруг,
Ловя с тщеславием их взгляды,
На купленные бедняком наряды.
Ни в чем она не знала постоянства
За исключением ослиного упрямства.
Что он не скажет – все жене не так:
– Уж лучше помолчал бы ты, башмак! –
Так злая ведьма мужа довела,
Что стала для него исчадьем зла,
И он, устав терпеть домашний ад,
Побрел в слезах, куда глаза глядят.
Пришёл к покинутому встарь монастырю,
Присел на камень, смотрит на зарю,
На небо, на разрушенные стены,
И захотелось, вдруг, Маруфу перемены.
Всё поменял бы он, как старые одежды…
Ему припомнились забытые надежды,
Мечты, и детства время золотое,
Но более всего Маруф хотел покоя.
Взмолился он: – Бог, сжалься надо мной,
Пришли мне избавленье и покой! –
Вдруг из стены выходит великан
И говорит: – Я джин Абдель Макан,
Я издревле служитель этих стен,
Ну, говори, каких ты хочешь перемен? –
И, несмотря на джина жуткий вид,
Маруф ему всю правду говорит…
Абдель Макан растрогался до слез:
– И я такую ж травму перенес,
Я на такой же ведьме был женат
Примерно десять тысяч лет назад!
Погорячился, стер зануду в порошок,
И с этих пор я очень одинок.
Ну, что ж Маруф, садись ко мне на плечи,
И полетим,
несчастный человече…
Давно уж в повседневный обиход
У нас везде вошел воздушный флот,
Но коли, вспомните о первом Вы полете,
То изумление башмачника поймете.
К тому же он летел верхом на джине,
А не в закрытой от ветров кабине.
Там, наблюдая звездный хоровод,
Маруф избавился от всех своих забот.
Он думал: – Хорошо бы здесь остаться! –
Но наступило время приземляться,
И лишь погасли звезды, на рассвете,
Джин приземлился на неведомой планете.
Светало, и Маруф увидеть смог,
Что перед ним богатый городок.
Абдель остановился у ворот,
Сказал: – Иди, уж просыпается народ.
Исполнил я, Маруф, твое желанье,
Давай обнимемся, дружище на прощанье. –
Обнял Маруфа джин Абдель Макан,
И испарился, словно утренний туман.
Вошел в ворота «инопланетянин»,
Его, увидев, первый горожанин
Махнул ему приветливо рукой:
– Скажи, мой друг, откуда ты такой? –
Маруф наивно начал свой рассказ,
Как есть, чистосердечно, без прикрас.
Собрались люди слушать беглеца,
Тут кто-то крикнул: – Этого лжеца
Не следовало б в город наш пускать!
Как можно так бесцеремонно лгать?
Возможно, он из дальнего села,
Пришел, в пути похоронив осла,
Но уж никак не прилетел на джине.
Нет, нас не проведет он на мякине! –
Все распалились так от этих слов,
Что дело шло к раздаче тумаков,
И так бы и случилось под конец,
Коль не вмешался бы один купец:
– Стыдитесь, у порядочных людей
Не привечают так своих гостей.
Вглядитесь лучше, вид его таков,
Что ясно всякому – он из других краев.
Ведь пожалеете, опомнитесь потом! –
И пригласил его любезно в дом.
В пути представился: – Меня зовут Саид.
Нам путь с тобой недолгий предстоит,
Живу я рядом, вон за тем углом. –
Прошла минута, и они заходят в дом.
Едва Маруф на дом сей, кинул взгляд,
Так сразу понял, как Саид богат,
Не дом, а просто сказочный дворец
Возвел себе средь города купец.
Присели, и купец повел рассказ:
– Я беден был, Маруф, как ты сейчас,
Когда впервые я сюда попал,
И я ведь тоже от жены сбежал,
И, как и ты не знал, что здесь живет
Ужасно недоверчивый народ.
Но на кредиты эти люди не скупцы
И как ни странно, местные купцы
Доверчивы на слово словно дети
Таких купцов нигде на белом свете,
Как не ищи, ты больше не найдешь,
Меня спасла от прозябанья ложь.
Маруф, мне все поверили на слово!
И это было для меня так ново…
И ты, как я, не будь здесь простаком,
Не вздумай им назваться бедняком.
Они решат, что так начертано судьбой,
И бедность это вечный жребий твой,
Тогда тебе не ссудит ни гроша
И самая добрейшая душа.
Вот я, к примеру, гол был как сокол,
Но все же мужество в себе нашел,
Придти к богатым людям и сказать,
Что мне осталось с месяц подождать,
Когда сюда придут через барханы
Оставленные мною караваны.
Так несколько рискованным путем
Я получил значительный заем.
Пустил успешно деньги в оборот,
Уж я то знаю как вести им счет,
За что и уважаем на базаре,
И вот, как видишь, я теперь в наваре!
Ну что ж, давай, подумаем вдвоем,
Как и тебе пойти таким путем. –
Так повлияли эти умные слова,
Что у Маруфа закружилась голова,
От крупных цифр со множеством нулей
Он стал глядеть намного веселей.
Саид не поскупился на одежды
Для исполнения его надежды.
Одетый им со вкусом, чуть вальяжно,
Маруф пошел с визитами отважно,
И, сидя с богачами на диванах,
Напропалую врал о караванах…
Маруф сумел держаться молодцом
И вскоре получил большой заем!
Сказал Саид: – Вперед и не зевай,
Сумей собрать богатый урожай! –
Да вот беда, Маруф – другой породы,
Необычайно щедрый от природы,
И все, что он в то время получал,
Он тут же неимущим раздавал.
Те, привлеченные Маруфа добротой,
За ним слонялись по пятам толпой.
На это глядя, зашептались богачи:
– С такой торговлей, как он не ловчи,
Все ж обязательно ему не повезет,
На что рассчитывает этот сумасброд? –
И пошептавшись так, они всем миром
Пришли с доносом к самому эмиру.
Наутро в дом купца пришел гонец,
Сказал Маруфу: – Следуй во дворец! –
– Будь осторожнее – успел шепнуть Саид –
Мне кажется, он на тебя сердит! –
И в этот раз не ошибался он,
Там был сюрприз Маруфу припасен.
Коварный шаг задумал сей эмир,
Он подарил ему дешевенький сапфир,
И, если бы Маруф им был польщен,
То был бы он немедленно казнен.
Ведь у купца первостепенный дар –
Почувствовать где стоящий товар.
Как в крупном деле, так и на базаре,
Лишь тот всегда останется в наваре,
Или хотя бы только при своем,
Кто утром знает, что и где почем…
Маруф небрежно покрутил сапфир:
– Благодарю тебя, великий наш эмир,
Как только из заморских, дальних стран
Прибудет мой торговый караван,
Так будет у твоих державных ног
Таких камней огромнейший мешок. –
И, зная наперед второй вопрос,
Отчетливо и громко произнес –
А, что касается моих долгов,
Я не забуду щедрости купцов,
И обещаю им, моим друзьям,
Что скоро вдвое каждому воздам! –
По залу прокатился громкий шум,
Надежды алчные вошли в эмиров ум,
Под ними ум растаял как свеча,
И он во все поверил сгоряча.
Отпущен был Маруф с почетным миром,
Так им легко обманутым, эмиром.
Что было делать растревоженным купцам,
Коль властелин во все поверил сам?
Им больше было некуда пенять,
Теперь им оставалось только ждать.
Эмир был жаден, и забыть не мог
Ему обещанный купцом мешок,
Им очарованный, он был уже не прочь
Отдать пришельцу в жены свою дочь,
И он, оставшись с визирем вдвоем,
Назвал Маруфа подходящим женихом.
Услышав это, тот расстроился вконец:
– Великий властелин, он не купец,
Мой господин, вы все ошиблись в нем,
Нельзя ему быть нашим женихом! –
Эмир не внял тираде длинной сей,
(Визирь и сам присватывался к ней…)
Маруф, узнав о предложении таком,
Готов был прыгать и вертеться колесом,
Ему ведь глянулась давно эмира дочь,
Но нужно было искушенье превозмочь.
Хотя в душе заныла остро рана,
Сказал он: – Я хочу дождаться каравана.
К принцессе велико мое влеченье,
Но я обязан дать жене обеспеченье. –
Такое честное и скромное решенье
Вконец рассеяло властителя сомненья,
Сказал он: – Ты как будущий мой зять,
В моей казне кредиты будешь брать,
Чтобы устроить грандиозный пир, –
Так милостив, вдруг, стал к нему эмир.
И грянул пир, и длился сорок дней,
И стал он праздником для всех людей,
И объявил дворцовый глашатай:
– Маруф – супруг принцессы Гюльчатай1
Прошел медовый месяц, и визирь,
Глядящий на Маруфа как упырь,
Спросил эмира: – Может ураган
Занес песком Маруфа караван? –
Властитель повернулся к Гюльчатай:
– Попробуй все у мужа разузнай. –
Маруф жене любимой лгать не стал,
Он Гюльчатай всю правду рассказал.
– Ну что ж – сказала просто Гюльчатай –
Бери сто тысяч золотых и уезжай
В безвестные и дальние края,
Устроишься, так позовешь меня.
Кто б не сердился на твою пропажу,
Как дочь эмира я здесь все улажу. –
Поцеловав ее, Маруф вскочил на скакуна,
– Ты забывай меня! – чуть всхлипнула жена.
Принцессам долго плакать не к лицу,
Утерши слезы, Гюльчатай пошла к отцу,
Вошедши в зал, сказала: – О, отец!
К Маруфу утром прискакал гонец,
И он, вскочивши на коня, как ураган,
Умчался встретить приходящий караван. –
Маруф же бедный несся во всю мочь
От Гюльчатай своей все дальше прочь.
Скакал он, сам не ведая куда,
Моля у Бога, чтоб не навсегда.
Так конские копыта привели
Его к клочку заброшенной земли.
На нем крестьянин медленно пахал,
Увидев, как Маруф в пути устал,
Сказал: – Ты видно пережил беду,
Присядь, я принесу тебе еду. –
Чтоб не простаивал без дела плуг,
Маруф решил проделать новый круг,
Всего минуту он примерно пропахал,
Как лемех между двух камней застрял.
Один из них чуть сдвинулся вперед,
И он увидел, что под ним проход.
Едва протиснулся он между тех камней,
Проход стал сразу шире и светлей,
И не заметил сам он как попал
В усыпанный сокровищами зал.
Его шаги звучали в зале гулко…
Маруф глядит, а перед ним шкатулка.
Оттуда луч блеснул ему в лицо…,
Он пригляделся, в ней лежит кольцо.
Маруф потер его, и появился джин,
И говорит: – Я здесь, мой господин,
Я твой слуга, зови меня Шаддад,
Я жду приказ, или хотя бы взгляд,
Его достаточно мне, чтоб тебя понять.
Сейчас я вижу, ты хотел бы взять
Сии сокровища к эмиру во дворец,
Чтоб все угомонились, наконец. –
Лишь только захотел сказать он «да»,
Как глядь, над ним качается звезда,
Богатый караван уходит в ночь
Туда, где ждет его эмира дочь.
Когда приходит сказки завершенье,
Вы можете свое воображенье
Включить, чтоб угадать ее финал.
Попробуем?
Эмир торжествовал,
Когда пришел таки из дальних стран
Маруфа легендарный караван.
Маруф нашел утерянный им рай
В объятиях счастливой Гульчатай.
Всю жизнь он был удачлив и богат.
Ему служил великий джин Шаддад.
Визирь, хоть и попал тогда впросак,
Все удивлялся: – Что-то здесь не так!? –
Мы с Вами в мире, где для чуда места нет.
Сегодня скучен сказочный сюжет.
Все может сбыться – только не зевай!
Но где найти такую Гюльчатай?