Ничтоже сумняшеся, веря, любя
Такую покорно-святую,
Царицу, лежащую в неге, - тебя
Пастелью в постели рисую.
Вот чувственных губок пурпурный овал,
Он ждёт моего поцелуя!
И я с вожделеньем уста рисовал,
Волнуясь и пальцев не чуя.
А вот и нагая прекрасная грудь -
Вершина обоготворенья,
На миг бы мне к этому чуду прильнуть,
Но тщетны мои устремленья.
Изящен и чувствен абрис твоих рук
В потоках лучистого света,-
Ты непристойно доступна, а вдруг
Я просто не выдержу это?
И я вывел бёдра дрожащей рукой,
Ещё бы – в них столько соблазна.
Ты предо мной возлежала нагой
Наядой желанно-прекрасной.
Рукой терпеливой я вывел глаза,
Чувствуя страсти познанье;
В них и покорность и всполох-гроза,
Но я увидал лишь желанье.
Здесь я уронил от волненья пастель,
Упали и холст и треножник,
И я к натурщице юркнул в постель,-
Мужчина я или художник?