Он был одним из славных королей,
Она – цыганка с маком в волосах.
Их случай свёл в одной из галерей
Среди историй в красках на стенах.
Король, на фоне бархатных завес,
С портрета отрешённо вдаль смотрел,
Ещё не стар, но грустен власти вес,
Особой важной быть – его удел.
Всё изменилось вмиг в один из дней,
Когда уходит из-под ног земля:
Картину на пустующей стене
Повесили напротив короля.
То был портрет цыганки молодой –
Стройна, на юбке солнечный узор,
На грудь спускался локон смоляной, –
Пленившей тотчас королевский взор.
Король парил душою в облаках,
Расправил плечи, грусть сошла с лица,
И стали ярче краски на щеках.
Он был похож на робкого юнца.
Поникла от смущенья голова
Цыганки гордой, взгляд из-под ресниц...
В молчанье провели не день, не два –
Не нужно слов, когда читаешь с лиц.
Любовь на расстоянье непроста,
Но вёрсты, рамки – скверный караул.
И, с силой отделившись от холста,
Король цыганке руки протянул.
Сошла цыганка тоже с полотна,
К щеке прильнула, шею обвила –
Взволнованна, божественно нежна.
Слилась корона с прядью, как смола.
Судачили соседи на холстах:
"Король! С простолюдинкой! Стыд какой!"
Им было всё равно и на руках
Кружил король цыганку, как хмельной.
Всю ночь они смотрели при луне
В глаза друг другу, вскользь касаясь рук,
Не веря в чудо, как в волшебном сне.
Монисто повторяло сердца стук...
Тем утром галерейщик, как всегда,
Вершил обход, вдруг – персонажей нет:
Цыганочка пропала без следа,
Без короля парадный пуст портрет.
От взора галерейщика ничто
Не ускользнуло: на холсте другом
Заметил натюрморт полупустой –
Исчезли яства там, бутыль с вином.
А на одном пейзаже, вдалеке,
Виднелась парочка в златых полях:
Она ему гадала по руке,
Он любовался маком в волосах...