Когда закат над синей тихой Пильной**
раскинет крылья – будто в Сычуани, –
Вновь старики пойдут дорогой пыльной.
Их тот же враг немилосердный ранил.
Вонзились стрелы, изрыгнулись стоны
с поблёкших губ и из сердец, влюблённых
в седые земли, где полынь и клевер
сплелись навечно с мятликом и мятой,
где втуне – зёрна злачные и веры.
Где горько ждут прощенья и расплаты.
…Ты был в печали по засохшим пальмам,
по сорнякам и убиенным людям.
Всё то же небо над страною дальней.
И по-иному никогда не будет.
Да смоет ли пороки поднебесье!
Лишь обожжёт горючей адской смесью.
…О, сирые! Вы собирали камни
и созидали каменные требы,
но никогда в тщету их не вминали
и не совали нищим вместо хлеба.
Дрекольями, мечами и бронями
вы защищали пяди дорогие
и никакими ложными камнями
не подпирали принятое имя.
Где боги ваши, избранные вами?!
Им места нет на пыльных перегонах!
Идёте ВЫ с поникшими главами,
и тонут церкви в мрачных перезвонах.
Но головы божков всё выше, выше –
шатров и храмов, плачей и набатов.
Так вот в какой вы путь когда-то вышли,
Земли Великой малые солдаты!
…Так мнится мне, когда в зрачке заката
стою у стен. В них каждый камень – слово.
Слова молчат (им рты забило клятвой).
Шагают в ночь владельцы их сурово.
* см. Ду Фу, «Засохшие пальмы».
** Поселок в Нижегородской области.
В контексте – символ глубинных мест малой родины.
На снимке: Нижний Новгород, церковь Успения Божьей Матери (Почайна).
Май, 2008 г.