Ко мне сегодня приходила муза.
Я ждал её, надеясь на взаимность,
Но видно мозг ума был очень узок
И обстановка не вела в интимность…
Гора бычков, как на пеньке опята
Друг к дружке жмутся, кариес впитавши…
Жена, заначку, взяв, иль перепрятав,
Свалила к маме, явно взбунтовавшись…
Гора посуды, три пельменьки в миске,
И майонез, размазанный…, так, между…
Дым сигаретный…, дайте коромысло
И я его на этот дым повешу!
Сидел спиной к дверям я, в стол уткнувшись,
Рассматривая темы, словно карту
И, толи померещилось уснувши,
А, может быть, и было всё взаправду,
Но муза мне, с порога заявила…,
Да речь свою вела, как шлюха – томно;
Не оборачивайся, голубок мой милый,
Давай начнём общение скоромно!
Я, сразу, по пиитски, возбудился,
Но поддержал её игру общенья,
И…, холодок, какой-то, ощутился
В моём уединённом помещеньи.
В себе, переборов желанье видеть
Ту, что давно уже не приходила,
Решил поддаться, дабы не обидеть
И сэкономить творческие силы.
Да, были основанья для сомнений –
Уж больно был тот голос не знакомый,
Прокуренный, как лунное затменье,
А раньше был – прозрачный, невесомый!
Смеялась раньше горными ручьями,
А тут скрипит, как старая телега,
Но без неё так трудно бдить ночами
Я, без неё…, на ум – тупой калека.
О, здравствуй, муза – я изрёк, икая,
Я ждал тебя…, как летом ждут отгула
Моя ты ясноокая Даная…,
И, со словами теми, повернулся…
Стоит старушка – выпучены глазки,
Костлявое, морщинистое тело,
Как бабушка Яга из детской сказки,
- Ну, что таращишься, я здесь – берись за дело!
- Какое дело?.., да ты кто такая?
Как ты в моей квартире оказалась?
-Да я-то – муза, молвила, внимая,
На пенсии уж…, истрепалась малость.
Ведь вас, поэтов, развелось, как грязи
И каждый мнит себя Светилом мысли.
Но…, каждый норовит под блузку слазить –
После того, кабы чаво не вышло…!
По молодости я ж была красива,
Умна, стройна…, вела знакомство с Блоком!
А сколько было дурачков спесивых,
Перестававших мыслить о высоком!
Увидят тело и – глаза на выкат…,
Остолбенеют, как сосульки с крыши
О чём вопрос…, сам Пушкин, горемыка,
Не мог, порою устоять…, глупышка.
Сергеич, он ваще охоч до слова…,
Мы, в Болдино, с ним растворялись в раже
Мурашки – во!., по телу…, как коровы!
Эфералган у пса…, ты знаешь – так же!!!
А один раз к Ульянову послали…,
Ну, к Ленину, в Разлив… - и не приснится…!
Его никто из нас не понимали,
Как импотент – учиться и учиться!
Я ж приходила в образе прозрачном,
Представь себе шифон и полнолунье.
Упругим телом взгляд ловила смачный
И…, вытирала им под носом слюни…
Вы ж, мужики, на сладкое так падки.
И бес в ребро вам…, в бороду седую…,
Но я не жалуюсь, такие, уж порядки,
А профсоюзы Музов не бастуют.
Она пила на кухне чай зелёный
И шумно в носовой платок сморкалась,
А я сидел, то грустный, то весёлый,
Все чувства перемешивала жалость.
Я потрясён был этим разговором…,
И тем, как она это говорила…,
Ведь даже крыла, между дел, «с пробором»
Потом уснула…, так сказать – забылась!
Я на неё смотрел, внучатым взглядом,
Смотрел и, почему-то, улыбался.
Я вспомнил, летний дождь и запах мяты…,
Я вспомнил, как над ней же издевался.
Я вспомнил, как, с похмелья бился в стену,
Не находя ни тем, ни рифм, ни лоска…
И, как, порой садился на измену
Когда меня критиковали жёстко.
Потом, её, укутав тёплым пледом,
Включил футбол, «поэта» пересилив,
И, переваривая странную беседу,
Смотрел финал – во!…, наши победили!