1
Скальпелем по сухожилиям
высушенной души.
Нитью дождя прошитые
зарубцевались швы
плохо. Корсет расходится,
нервы оголены.
Анестезия-сводница
смерти. Порог. Не ты –
тело уже не чувствует
капли на коже. Слез,
смеха в тебе отсутствие.
Жизнь и сознанье – врозь.
Лопнули связки. Все равно
хоть поцелуй, хоть бей.
Тело идет по городу
вроде среди людей.
В прорве зрачков – отсутствие.
Небо немеет. Боль
больше не ранит. Пусть его –
пусто. И всё – равно
2
Таблетки тишины -
замедленное действие.
Больны друг другом мы
и некому ответствовать
за эту ночь без сна.
Разбиты стекла вдребезги.
И тычется весна
слепым котенком. Если бы
в открытое окно
вошел рассвет негаданный,
сказал: пойдем домой –
все было неоправданно.
Поверила б ему,
и с глаз – долой – за звездами.
Всю муть как на духу
выплескивая – россыпью,
ушла бы в тишину,
не помня и не жалуясь,
и залпом выпив всю
дневную дозу радости,
летала бы лучом
свободным и таинственным.
Не зная ни о чем,
и не пугаясь истины.
И растворив себя
в стакане мироздания,
болезнь тобой унять
смогла бы, окаянная.
Какого же рожна
я говорю до одури,
и в гости жду тебя,
а не лучи свободные…
3
Ночь разъедает голову,
и плавится сознание.
И болью переполнена,
бессонницами загнана,
ищу успокоения,
успения бессрочного
среди росы и клевера.
И больше мне не хочется
ни слов, ни встреч, ни радости –
истосковалась душенька
по тишине. В прострации
бреду. И тучи кружевом
серебряным мне вышиты,
и ждет Ярило странницу.
Спаси, помилуй, вылечи
Пусть боль моя останется
в разбитых стеклах – бликами.
В ночной степи – безумием.
Мне тишину - молитвою
пошли, Ярило. Утренним
просветом, чутким шелестом
сирени отцветающей
пролейся – все изменится,
Ведь я жива пока еще.
И хоть нет сил мне вырваться
самой из этой замяти, -
лекарство света – истинно
и действует – по капельке