Я буду убивать себя, глотая раны,
Сплевывая кровь в стакан любви, где боли
Нет и быть не может. Но ты найдешь ее
Как херувим, седеющий от дрожи по женщине
Чужой и невозможной. Но боли нет. Есть только ты.
Но ты возьмешь дитя больное, и выбросишь туда,
Где Спарта похоронена в своих ненужных проявлениях.
Мой взгляд – летящий стон к тебе немой
Пройдет туда, где лают только звезды собакой,
Брошенной божественной утробой. Совсем как я тобой.
Моя потерянность дискретна. Она везде:
В цветах, руках хирурга, боли женщин и страхе
У дверей роддома. В окурке, смерти мыши, засохшем
Пауке, его глазах. Ты слышишь? И будешь слышать ты всегда.
Я плачу в одиночке, своем вселенском закутке.
Но боли нет. Есть только ты. Иначе быть не может.