Под ногами асфальт. Только скользкий, как мокрая гать.
Богу – богово, значит, калеке осталось калеково.
Безысходно молчит телефон. Может номер набрать?
Я бы рад, да набрать-то мне, в сущности, больше и некого.
Может ткнуть наугад, чтоб услышать хотя бы «Алло»,
С переходом в фальцет, с модуляцией гнева и строгости.
Мир распался на части. Повсюду не грязь, так стекло.
Инвалидность души побольнее банальной безногости.
Догорели стихи. Чёрной сажей забит дымоход.
На дырявом платке пятна крови, сочащейся из носу.
У останков любви поминальный кружит хоровод.
Утонули друзья в чёрном нале подпольного бизнеса.
По дороге летят катафалки угрюмых машин,
Под дождём мокрый мальчик играет на скрипке адажио.
Бог давно уже мёртв, только мы признавать не спешим
То, что в этом мирке вместе с ним похоронены заживо.