Шёл юбилей великого артиста,
не менее великие скучали.
Джазмен Козлов изобразил саксофониста:
с напругой выдудел вещицу «от Фрончалли»,
ему глумливо «браво!» прокричали,
и – позабыли, обошлось без свиста.
Сам юбиляр был мил. Искрясь зубами,
играл аристократа в центре клумбы,
засаженной корзинами с цветами:
испел романс; вихнул ногами в стиле «румбы»;
был чмокнут мшелой дивой прямо в губы,
и сделал вид, что счастлив, но – местами.
Два молодящихся задами старикана
задорно откричали поздравленья:
«От Исидор Брюхатыча Шерхана!..»
«От коллектива и его правленья!..»
Наш юбиляр ткнул нос в платок, от умиленья
сронил слезу, и – поубавил из стакана.
Все ждали встречных слов от юбиляра.
Он встал, ( в портере сразу замолчали ),
отметил про себя, что перегаром
из зала тянет крепче, чем в начале
вечера; хотел начать с печали,
но – передумал, и, внезапно, с жаром,
воскликнул: «Жополизы, вашу маму! »,
откашлянув – продолжил: «Каналейки!
Позвольте мне, под занавес программы,
со старой сцены нашей ср..ой драмы,
послать всех на х..р, и, раз в жизни плюнуть клейкой
слюною в ваши рылы, господдамы!»…
ххххх
Фу – у, что за тон? Попробуем сначала:
«Шёл юбилей великого артиста…»
1988 – 2002(январь)