Самолет, современный, удобный, огромный. Я у самого иллюминатора. Страшно хочется курить, пачка в кармане, и это расстраивает меня еще сильнее. Я нервничаю, кажется, что-то не так с машиной.
Возле меня сидит человек, лет сорока, и непрерывно рассказывает мне какой то бред о строительной технике. Узнав, что я архитектор он вздумал, что мне интересны карьерные экскаваторы и другие строительные монстры. Но мне не интересно, я чувствую какую то беду, пью коньяк из принесенной стюардессой маленькой бутылки и очень хочу курить.
Когда левая турбина самолета вдруг начинает гореть, я уже не удивляюсь, одеваю кислородную маску и пристегиваюсь. Мои нервы давно отлажены так, что я волнуюсь только под гнетом неизвестности, когда же ситуация ясна, я обычно действую. Но что я могу сделать в этом случае? Мой сосед паникует, что-то кричит. Я сделал музыку в наушниках громче.
Мы упали. От сильного удара я потерял сознание. Машина перекувыркнулась и замерла в песке. Жуткое искалеченное тело, утратившее крылья и всякое сходство с тем аппаратом, в который я садился несколько часов назад.
Не знаю, как так случилось, какие силы были на моей стороне, но я вдруг, понял, что цел и невредим. Самолет горел, и открыв глаза, я не сразу смог сориентироваться, казалось целую вечность я отстегивал несчастный ремень и выбирался сквозь завесу дыма, полагаясь только на интуицию. Когда же я отдышался, лежа на раскаленном песке и слабо веря в происходящее, увидел, своего соседа, что сидел, сгорбившись, неподалеку.
Пустыня, огромная, настоящая. Барханы песка, в закатном свете они выглядят несколько мрачновато и хотя небо еще яркое, вспоминается -солнце на юге садится быстро.
Мой сосед заметил меня, раньше чем я успел подняться.
По бесчисленному количеству вопросов, которыми он меня засыпал, я понял, что с ним истерика. Я веду себя флегматично, и даже не желаю тратить силы на утешение этого несчастного. Стараюсь придумать как выбраться отсюда, но, увы, ничего не приходит, кроме страшных историй об умерших в пустыне без пищи и воды. Наверное, нас будут искать?
Мой товарищ по несчастью оставил, наконец, меня в покое и бегает теперь возле останков самолета.
- Нашел! Вдруг кричит он. И бежит ко мне.
Слиток золота, неровный, напоминающий детскую ножку, видимо очень тяжелый, потому что бывший сосед, тащит его пригнувшись. Я удивляюсь и даже встаю с песка.
- Давай выберемся отсюда! И я награжу тебя! Помоги мне спастись! И ты разбогатеешь!
Я не слушаю его болтовни, я смотрю в небо, оно потемнело слишком быстро. Песчаная буря закрывает солнце и гребнем нависает над нами. Вдруг в этой туче я различаю лицо. Я так и стою, разглядывая этот изменчивый образ.
- Здравствуй. Говорю я тихо лику песчаной бури. Буря обращает на меня взор.
- Ты знаешь, кто я? Говорит мне буря, шелестящим голосом сухого ветра.
- Смерть моя? Отвечаю я глухо, и чувствую, как от страха начинает бешено стучать в висках.
- Нет! Говорит буря, я Дьявол. Я хозяин реальности, князь материи и пространства.
- Здравствуй Дьявол… Говорю я, я, думал дьявол, он как-то иначе.
- Как же? Буря опускается рядом со мной, и песок формирует до боли знакомый силуэт. Я видел этого человека, но где? Ах да, в зеркале.
На счастье я вспоминаю про сигареты.
- Ты куришь? Дьявол удивляется, но берет текучими, песчаными пальцами тонкую, белую палочку сигареты. Мы курим, я разглядываю Дьявола, а он постоянно меняется, будто рябь быстрых облаков по воде, бегут по его лицу чужие облики.
- Знаешь, вдруг говорит Дьявол, когда-то Отец души, как вы называете его - Бог, отдал мне этот мир. Что бы я владел им, берег его. И он пускается в трудно понятные мне объяснения. Из этих объяснений я уяснил очень немногое, например то, что в этой пустыне есть золото. Огромное его количество, и это символ материи этого мира. Солнечный свет, заключенный в плоть. И что подобное было по всему миру, но люди падки до блестящего и теперь «опоры» разграблены. А мир, при нарушении этого баланса, может кануть в небытие. Он приводит мне тысячи примеров, и я очень с ним согласен.
Мы курим, я курю пятую сигарету подряд, а та, что в руках моего собеседника только тлеет, но, кажется, она может тлеть вечно и никогда не закончится. Мы разговариваем, я по прежнему мало что понимаю из его историй, только, пожалуй то, что зло придумали люди и продолжают совершенствовать свое изобретение. И понимаю, что во всех великих книгах, есть доля истины, но сильно искаженной. Еще, что древние египтяне, пытались усилить влияние «золотой опоры» превратив ее в произведение искусства и заключив в пирамиды, а когда гробницы были разграблены, баланс нарушился.
Вновь подбегает бизнесмен, волоча слиток. Он не видит Дьявола и не слышит его речей, человек вновь рассказывает, что озолотит меня. Интересно как он собирается это сделать? Неужели он не понимает, что я точно так же как и он пойман. И мое спокойствие, не спокойствие вовсе, а просто я пока не вижу выхода.
- Дай сюда! Говорю я ему. – Я посмотрю, что за штуку ты носишь, возможно, это фальшивка. Он нехотя протягивает мне тяжелый сияющий слиток. Тяжелый, даже для меня. И вдруг, неожиданно для самого себя, я бью своего бывшего соседа в висок, этой золотой дубиной. Бью не слишком сильно, но достаточно, что бы он упал на песок без чувств.
- Значит, говорю я, не все сокровища стоит находить? Дьявол кивает, кажется, я вижу любопытство в его глазах.
- Я не смогу закопать это глубоко. Я отхожу чуть в сторону и укладываю слиток в сыпучий грунт.
- Не страшно, буря закопает достаточно. И он исчезает. Я остаюсь в пустыне рядом с оглушенным человеком и разбитой машиной. В пачке всего две сигареты.
Самолет. Я смотрю в иллюминатор, под крылом бегут облака, где-то внизу пустыня. На пассажирском кресле рядом со мной человек без сознания, на левом виске его, кровоизлияние, от моего удара. Стюардесса разносит ужин.