Средь этой обалделой заварухи –
Неразберихи, смуты, грабежа
Крестилась на спасителя старуха
И пряжу теребила не спеша
И напевала что–то тихо – тихо,
Со всепрощеньем в высохших глазах
И дождь смолкал, и наступало лихо,
И отмывали бабы кровь с рубах
Так где истоки этого покоя,
Где этой вечной мудрости предел?
Вот видно – то воистину святое,
Чем правит дух - огонь невечных тел!
И может я когда-то отскитаюсь,
Познав разлуку, смерть, и груз оков,
И в медленные рифмы погружаясь,
Узнаю власть и существо стихов
А может, углубившись в созерцанье,
Услышу голос Вечного Творца,
Который правит этим мирозданьем
И создает, не ведая резца
И я уйду тогда к своим Пророкам,
К одним лишь мне известным рубежам,
Пусть режет ноги острая осока
И бьют дожди по редким волосам
Нет не в скиту, не в чаще, не в пещере
Я обрету живительный покой,
А лишь служа одной богине Вере –
Неповторимой, вечной и святой
Она, одна она – моя Мессия,
Мой крест и ложе, гибель и успех
И вдалеке от сумрачной России
Я с ней закончу свой бродяжий век
Меня оплачут волны океана,
Укроет осень гаснущим листом
И, может быть, с дрожащего экрана
Махнет церквушка выцветшим крестом.