вдох - снежинка на нос. искрится алым и нежно-бежевым.
бог мой вопрос рассмотрит вне очереди и очень вежливо:
вкрадчивым голосом в пасмурно-белом халате-мантии
ласковым сном придавит на дно больничной кровати.
здесь каждый себе почтальон. мы шлем телеграммы
почтовыми голубями.
казаться странным не так уж и страшно.
(а было ли страшно в целом?)
окно застилает свинцово-лилово-белым…
и падают клочья прошлосезонных листьев.
бессонные ночи будут сродни письмам –
бессвязным картинкам и строкам о том, что уже скоро лето..
и если возможно... то лучше не слать ответа.
тут просто такая почта... они ведь голуби
(бывает, что улетают немые пленники)
деревья друг к другу жмутся бесстыже - голые
....а дома к обеду, должно быть, сейчас вареники.
камин еще помнит, как молча... держась за громкое,
стучащее в такт шагам по старинной лестнице,
смотрела на снег (он был точно такой же, горками)
а пепел складывался и не разлетался.
если бы
все карнизы могли говорить... или петь…поскрипывать
под шагами таких же, как мы...
....................и смотреть на улицу
и кашлять особо –
до безобразия хрипло,
бояться летать... упрекать... сутулиться...
один снег похож на другой на вкус по сладости
ладони сжимают кусочки тебя (я украла... господи!)
здесь прошлое бьёт внезапностью.
у внезапности
всегда вот такие недозимы и переосени.
снежинка на нос… и так холодно-плюшево… вытянуть
из-под подушки конверт,
с двух сторон заплатанный.
………помнишь, ты говорил, мы родные –
душами?...
........в два часа по Москве посылаю к Тебе
крылатого............