Пожилова Мария
Стих-о-творения
1998
Я И ЕЩЕ РАЗ Я
****
Я бесполезна как цветы,
Что расцветают только в полночь,
Их не увидит свет земли,
Их не намочит дневной дождик.
Я бесполезна как цветы,
Их аромат на яд похожий,
Дурманит он и сердце гложет,
Но исцелить он также может.
Я бесполезна как цветы,
Как нереальные мечты,
Как музыка вдали от уха,
Как в банку пойманная муха.
Я бесполезна как вино,
Которое разлито,
Я вырезанный кадр из кино,
Которое забыто.
Я не могу вам дать ответ,
Я не могу задать вопроса,
Я бесполезна как цветы,
Их нюхаешь -- и льется кровь из носа.
****
Мне нравятся откровенные сцены,
Голые стены,
Пульсирующие вены.
Мне нравится зациклиться на определенной мысли,
Вращать цепями, укрепляя мышцы,
Поспорить о прекрасном всуе,
Выразить чувство в агрессивном поцелуе.
***
Пускай запомнят меня такой,
Чуть-чуть наивной и смешной,
Забрасывающей камни веры в вены
С обрыва неудавшейся системы.
Во мне такой всего в избытке --
И слог стиха, рожденный в пытке,
И взгляд сверчка из панциря улитки,
И Божий дар в окаменевшем слитке.
Пускай запомнят меня такой,
С прыщавым носом и прыщавою душой,
С разрозненной попыткой потребленья,
С тенденцией болезненного углубленья.
Я тоже не забуду вас такими,
Запечатленными в обыденной картине,
В ней вы с печальными глазами, утопая в тине,
Глотали молоко из кровоточащего вымя.
ОЩУЩАЮ, ЧУВСТВУЮ, ВИЖУ, СЛЫШУ
****
Песчаные бури в разорванной мгле,
Мне голос твой слышится будто извне...
Дымом накрыта, слезятся глаза,
Я слушаю голос, мне плакать нельзя...
Умоется ветер в кипящей воде,
Мне чудится шаг твой, тоже извне...
Первые листья огнем запоют,
Первых мертвых тела понесут...
Закроются крылья, расклеятся перья,
Мне видится образ, и нет мне спасенья...
Дежурят с цепями странные воины,
Их дело уныло, пусты их обоймы.
Тебя не пропустят во дворец обреченных,
Тебя не увидят в покоях приемных...
Ты будешь смеяться, искать утешенья
В липких объятьях в центрах общенья,
Мне ж остаются лишь стих-о-творенья.
****
Гроздья звенят как гвозди
В связке ключей на поясе.
Идут друг за другом в поезде
Пыльные мокрые нищие.
Кто-то плачет украдкой,
Кто-то смеется хрипло,
Кто-то делает зарядку,
Кто-то пьет виски.
Гроздья умрут по порядку,
В смелом отсчете чисел,
Я буду делать записи,
Может прикинусь нищим.
Я буду пить слезы,
Собирая страданья в грозди,
Я буду петь для нищих,
Уткнувшись лицом в подушку.
Где-то пройдет поезд,
Где-то зажгут свечи,
Кто-то ждет встречи...
Гроздья сольются в стрелке,
Часы пробьют полночь,
Я буду стричь время,
Отсчитывая мгновенья.
Кто-то умоет ноги,
Кто-то вотрет вены,
Кто-то разбудит бурю,
Кто-то остановит время.
ВЛЮБЛЕННЫЙ АИСТ
Прозрачными крыльями, по-детски весело,
Прокладывает путь свой по поднебесью.
Катается в струях, летит на износ,
Бродит в туманах, прячет свой нос.
Росою умоется, в ветре закружится,
Станет несчастным, плавно опустится,
Перо обронит, станет листья разбрасывать,
Утомившись уснет, чтоб немного расслабиться.
Когда утро придет, он продолжит полет:
Влюбленный аист летит на износ.
АКУЛА, КОТОРАЯ ХРОМАЕТ
Под светом темнеет акула хромая,
Ложится на камни, немножко рыдая.
Что она ищет, а может теряет,
На самом деле про это не знает.
В ее движеньях ожиданье прилива,
Забытые краны и лампа дневного света.
НОГА
Решенье измены проходит вдоль линии.
АПОКАЛИПСИС
Ап, а-а-а-п, аппппп, апок, апок, апок,
Апока-а-а-а, липс, липс, липс,
Апок-к-к-калип-п-п-пси-пси-и-и-и-и-и,
Ап-ппп-пок-пок-а-алипс-ссс-си-си-си-си-сссссс...
Тошнит без причины -- значит узнают,
Плечом вышибается стойка бара.
Узнают, подпрыгнув, где дети толпятся,
Пробелы полны угарного спазма...
И вдруг догоняет воспоминанье.
Свет слишком ярок,
Узнают движенья,
Видят разрушенные сомненья,
Томление, предчувствие, желание сна,
Медленно наступает темнота.
СЕДАЯ КЛЯЧА
Немеющим рукам не надо падать в воду,
Ведь ржавчину бумагой не отмыть,
Быть может следующими пострадают ноги,
Не надо стоя в воду выть.
Держась угрюмо без причины,
Заранее предусматриваешь правила:
«Не зарываешь трупы заживо»,
«Гадание действует лишь одноразово».
Трибуны вымыты слезами,
Уехала седая кляча,
Забыто детство начисто,
Финальная сцена, все стало иначе.
Гаданиями делу не поможешь,
Уехала седая кляча,
Угрюмо спит она, а может быть иначе,
Уехала седая кляча.
Повозку с ярлыками увезла,
А ведь могло же кончиться иначе!
И что в итоге?
Седая кляча может даже умерла.
Она уехала! Оставив нам на пропитанье
Лишь грозовые волны, соль песка, разбеги громов,
И лично от себя -- седые облака.
****
Ум рассекла розовая стрела,
Где-то воздух наполнился запахом мяса,
На окраине города началась стрельба,
Что-то внутри говорит: «Время! Пора!»
Я собираю манатки, я закрываю дверь,
Смотрю вдоль линии, мне даже чего-то жаль,
Присутствует чувство потери, и запотели глаза,
А ведь взгляд был чистым, еще, кажется, позавчера.
Мысль обозначилась четко, источник ее снаружи,
Где-то гремит стройка, по ней ходят строем люди.
Проблема стоит стойко -- надо сдвинуться с места.
Сдвинуть бетонные ноги под тяжестью тела-пресса.
****
Цепочка звуков, пар, шагов,
Земля трясется под ногами,
И все отчетливее вой волков
Ритмом приносится с волнами.
Гудит, хрипит, толпа орет,
Призывный рев к себе зовет,
В висках дробится мозговая кость,
Он предлагает выбор, этот новый гость.
Он искушает дымом, смехом, солью,
Надежду дарит, угрожает молью.
Но мне чужды его угрозы,
Я слишком слаб, чтобы поддаться искушенью,
Я слишком смел, чтоб повести себя умело,
Я буду ждать, волна накроет мое тело.
****
Угрюмо ходит берег правый,
Произвольно работает соковыжималка,
Таит неведомое непонятную угрозу,
Оно влечет к себе невнятною улыбкой,
Увлажненная почва показывает высокую зыбкость.
Слишком много крови...
Да, слишком большая влажность,
По форингейту отмечается усталость.
Предел достигнут, что же делать дальше?
Выбор в счете пальцев,
По ним определяется погода,
Высчитывается количество суток в определенное время года.
Есть выбор: сделать два шага назад,
Уткнуться носом в пыль,
В некотором смысле выколупать глаз.
Но выбор этим не ограничивается,
Он с каждою минутой увеличивается,
Готовность к движению достигло высшей точки,
Не хватает только выстрела...
Начинается новая ступень отсчета,
Рядом с разумом становится знак вопроса.
ТЕЛО ТЕРЯЕТ СВОЮ ФОРМУ
пролог
Трансформация начинается с потери массы,
Потом образуется целлофановая труба,
Через нее вытекает костный мозг.
1
Движения четко закономерны,
Разложение происходит равномерно,
Тягучая масса на редкость смиренна.
2
Новая форма решает импульс,
Ее определяет математичность,
Сразу появляется новый вирус,
Он поражает отдельные клетки,
Вирус оказывается на редкость въедким.
эпилог
Начинается новая ступень трансформации.
****
Я уморительно сыта -- меня разрезали в полоски,
Я забиваю клинья в доски, я отвечаю в провода,
Я ощущаю тока волны, я отделяюсь от ума,
Иду на красный, лезу в толпы.
Я ощущаю красный дым,
Битье стаканов, крик и пыль...
То я пружиной закручусь,
То наголо косилкой остригусь.
Я как собачка пью из лужи,
Я как скрипачка строю рожи,
Меня разрезали в кружочки,
Проткнули уши, прострочили почки.
КОРИДОР СМЕХА
Стены покрыты клеем,
К ним приклеены кости,
Воздух пропитан дымом,
Из пор вылезают нитки,
Они щекочут нервы.
Слезы брызгают почти равномерно,
В мясорубке застряли кости,
Ой, кажется пришли гости.
План коридора вылез из носа,
На нем написана пародия жизни.
СЫН ВЗРЫВАТЕЛЯ
Мой папа работает взрывателем,
Он подрывает объекты,
Вчера он взорвал урну,
В которую собирают объедки,
Я наблюдал за ним молча,
Я пережил драму.
ГАЛАПАГОССКИЕ ОСТРОВА
Странное слово «галапагосс»
Свистит у меня в ноздрях,
Вернее прокладывает свист из ушей в нос:
«Галапагосс! Галапагосс!»
К..
К...к...к... Сколько слов на эту букву!
Сколько смысла хочется выразить!
Тяну из себя по нитке,
Жилку за жилкой.
Тоненькие пленочки барабанной перепоночки!
Зажмурюсь -- как будто спрячусь,
Таракан на дачном участке
Безобиден и не заметен.
Я смеюсь когда весел!!!!
ОНИ
Тунцовые слезы, ажурные стены,
Тень заблудилась в коридорах системы.
Они свое имя напишут на венах,
Тросом натянут пурпурные стены.
Безпечны страданья, без цвета глаза,
На светлое небо восходит Луна.
Плачь прокатится эхом в густой воде,
Все черное станет серым в слегка морозной среде.
Немые отметят день мимоходом,
Группа вулканов покроется медом,
Их сердце не будет громко скрипеть,
Их глотки натасканы, чтоб правильно петь.
Рожденное небо расточит стрела,
Твердыня пропустит немного тепла.
Они поведут с хороводами тень,
Они не дождутся когда наступит их день.
Потомки бетона, предки дождя,
На них положил свой глаз сатана.
Они возвратятся в гнилую обитель,
В пародию на то, что создал Творитель.
Неделями метят свой путь острокрылы,
Достанут ружьишки, зарядят их пылью.
Земные собратья забудут свое,
Они с сожаленьям продолжат нытье.
Сомкнутся пределы, достиг глаза,
Чей взгляд так невинен. Не дрогнет рука...
Раздастся звонок -- он будить предназначен,
Все знают -- час расплаты когда-то назначен.
Их сонные души сядут по кругу --
Безликие мощи напротив друг друга.
Зацокают ногти -- серебряный звон,
Который давит как тысяча тон.
Гирлянды украсят неоновый свет --
Все будет сверкать еще множество лет.
Они посидят, но вскоре пойдут,
У каждого есть свой личный путь.
Украдкой посмотрят друг другу в глаза,
Уснут и увидят, что цель их ясна:
Нет больше сомнений, нет больше метаний,
Есть только будни, что праздников ради.
Ад
Сгорает тень, сгорают души,
Прожаривают с пеплом уши,
Струится копоть из ноздрей,
Выходит дымом из ушей.
Отхаркивается мокрота,
Все в ожидании поноса,
В соседнем кабинете течет кровь,
А далее по коридору хлещет пот...
Так издеваются над плотью,
Которая предмет творенья,
Которая наделена лучами озаренья,
Которая дана во имя жизни,
Которая теряется в пыли,
Но воскресает с пеплом изнутри.
****
И ты когда-нибудь проснешься в луже крови,
Придешь в себя и скажешь,
Как же так, я будто мертв, но сердце мое дышит,
Я будто глух, но уши мои звуки слышат,
Я будто слеп -- глаза мои предметы видят,
Я будто нем, но говорю слова,
И кровь вокруг имеет вкус дождя,
И лестница до неба не нужна,
Да, в общем, все в порядке, ерунда...
Но грустно мне сидеть вот так, как в луже крови...
Следить за днями, пить чаи,
Устало провожать закат,
Прикидываться будто это видеть рад.
И нет решенья, как укрощается вся эта невозможность,
И нету формулы бесцельного удовлетворенья,
И нет понятия про сущность устремленья.
Есть только кровь и невозможная мечта...
ЧУДОВИЩЕ
Серные уши, хрупкие кости,
Красные крылья, желтые когти,
Тонкие нервы, пальцы как перья,
Грубая кожа, крылья как пальцы,
Под кожею скрыта мраморность смальца.
Муки безумца, страданья орла
Сделали складки вокруг живота.
Это чудовище с сердцем дракона,
Оно преступило все грани закона.
Цепи обвили горло его,
Нежные крылья усохли давно,
Оно не летает, оно не поет,
Оно молча смиренно крест свой несет.
Лишь изредка воет...
Смешно за глаза --
Щеку увлажняет скупая слеза.
...Под звук колыбели заснет человек,
Под стук барабана продолжит свой век,
И скажет «прости» у ворот поднебесья,
« Я отравы хлебнул и согрел свое место...»
...Он знает отрывы, он знает пробелы,
Просить он умеет, умеет смеяться,
Он в муках рожает, чтоб дольше остаться,
Весной он линяет, он тайны не знает,
Он крест свой теряет, чтоб взять тяжелее,
Он болью болеет, он свет закрывает.
Да, он может взлететь, но посадка смертельна,
И пепел развеется быстро и нервно.
****
Штопают крылья вручную и стоя
Рослые ангелы в ожиданье прибоя,
Сажею пахнут растертые тучи,
Преследуют мысли, что было получше.
И нет в них раскаянья, и нет озлобленности,
Есть серые тучи и дурные наклонности.
И будет мышьяк и будут видения,
Упавшие встанут, но не на колени.
Пробьют барабаны, поднимется ветер,
Серые тучи посмотрят на это.
Пробьют барабаны, задрожат перепонки,
Рослые ангелы строятся стройно.
Самые крепкие станут в строй --
Им подвластно покорить людской рой...
Они продиктуют свои условия,
Они назначат цену по личностно,
Они бросят на землю гору наличности.
Серые тучи воспримут спокойно,
Они защищают землю послойно.
****
Злобные демоны ходят по следу,
Страхи навеивают, царапают стены,
Ночью слышится их мерзкий шепот,
Глухое роптанье, копыт топот.
В разрезе миров их можно увидеть,
В назначенном месте их можно услышать.
Защита в спасенье, в слове моленья,
В чистой музыке церковного пенья.
Злое желанье не познать ни кому,
В нем нету знанья, в нем смерть наяву.
В видении демона нет мира конца,
Даже если увидел смерти гонца.
Злые наветы пройдут без следа,
Страх не накроет детей Творца,
Честное слово разгонит сомненья,
Сделает жизнь частью творенья.
****
Татуированные координаты,
По шее проволокой струится кровь,
Напротив меня Мария распята,
К макушке прибит гвоздем рыжий хвост.
Она утопает в перине эмоций,
Мечты ее смутны, а мысли прозрачны,
Ей больно не будет, ей будет приятно,
Слова своей роли я слышу невнятно.
Чужое дыханье как холод ножа
Скользит по перине, укрыться нельзя,
Косматые когти, разбитый крест,
Мне нету спасенья, Марии конец.
...Разорванные бечевки, разбросанные ножи,
Зеркальное отраженье все скроет внутри.
В неровности ритма вновь родившаяся судьба...
Умоется начисто, скажет кушать пора.
Озябшие плечи накроет перина,
Туман сообщит о рассвете,
Солнце взойдет
Поднимется ветер.
Плохая погода согреет сердца --
Поддержка природы им крайне нужна...
Убийственно все или просто кажется,
Масло на хлеб почему-то не мажется,
Словно застыли все вещи вокруг:
Сидят два заложника опущенных рук.
ПОТЕРЯ ПЛОТИ
Концентрация полночи в разрезе времени,
Дым всасывается клетками посредством семени,
Жизнь воспринимается с отягощением бремени,
Потеря плоти фиксируется в замедлении.
Невнятность звуков порождает головокружение,
Податливая плоть расслаивается в естественном течении,
Трансформация -- образное веяние,
Потеря плоти дает таинственное прозрение.
****
Туманы солнечных дорог,
Родившие виденья,
Небесных ангелов чертог,
Блуждающие звенья.
Тепло от гладких смелых ног,
Порвавших нити,
Разбившийся стены цветок
Непознанных открытий.
Зажмурившиеся пальцы рук
В плену сирени,
Намокший в серебре паук
Как символ лени.
Из ночи вырвавшийся миг,
Сметенный небом...
Скитающийся двойник,
Включившееся время.
НЕОБЪЯСНИМЫЕ ВЕЩИ
СЕРДЦЕ ПОЭЗИИ
Рождение 1
Пшеничное поле, рожденное грудью,
Скалистые тучи, политые тушью,
Беременный ветер,
Прожженное время,
Лучистые горы,
Соленое семя.
Рождение 2
Рожденное розой дитя вскормили грудью.
Оторвали его потом, прозвали гнилью,
Растоптали розовые лепестки,
Сказали тихо,
Рожденные розой дети умирают быстро.
****
Шуршащие медные трубы дождя,
Паломники тащат распятье Христа,
Он весь намок и в грязи утопает,
Паломники странствуют в поисках Рая.
Их путь пропитан земли испареньем,
Плачем костей и несмелым терпеньем,
Они шаг за шагом бредут без роптанья,
Единицами познан секрет мирозданья.
Ночь для паломников -- спячка и мука,
Строчка молитвы, вселенская скука,
Они ищут спасенья в распятье Христа
С улыбкой младенца, как весть от гонца.
Вечные муки тела Христа
Их вдохновляют идти до конца,
В сердце все знают, что не каждый дойдет,
Упавшим листком прервется полет.
В мире насилья распятый Христос
Не может вызвать жалости слез,
Вместе с паломником, осеняющим путь,
Распятье украсит упругую грудь.
БРОДЯГА
Любовь не воплощается
В ритмичном танце жизни,
В строке она сбивается
В спокойном жизнеритме.
Лишь сон твой разрушает
Барьер мечты и тела,
Путем ночных скитаний
Заполнятся пробелы.
Бродяга сна, бродяга жизни!
Любовь лишь воплощается
В бессмертном эротизме.
В туманном и ребристом слоге
Литературного творенья,
В витиеватом знаке
Художественного изображенья.
Бродяга сна, бродяга жизни!
В твоем расплавленном пути
Падений и открытий,
Все чувства станут у стены
Расстрелянных событий.
Бродяга сна, бродяга жизни...
ДЫХАНИЕ ЖИЗНИ
Дыхание жизни в слитке огня,
В пестром свеченье ночного дождя.
Дыхание жизни во взгляде сердец,
В объятии пальцев, в танце колец.
Дыхание жизни во сне наяву,
В отблеске неба на чистом полу.
Дыхание жизни во встрече без слов,
В песне улитки, в молчании сов.
Дыхание жизни скрыто под тенью
Бесшумных волнений осенних деревьев.
ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ВРЕМЯ
В вечных движениях и беспокойствах,
Мы порождаем времени свойства,
В вечных исканиях истины камня,
Мы забываем о пути мирозданья.
В вечных страхах и вечных неврозах,
Рождаются мысли, рождаются слезы,
В вечных битвах за правду немую,
Мы растворяем душу в суе.
В безмерных поисках счастья без веры,
Мы теряем человеческое время.
Время это живет где-то рядом...
Будет ли встреча? Время -- награда...
ГОЛУБОГЛАЗЫЙ КАЗАНОВА
Смешной для многих,
Не понимаемый людьми,
Голубоглазый Казанова --
Неутомимый странник в поисках любви.
Гонимый ветром,
С мерцающими фонарями,
Он крутит разноцветным шлейфом
В холодном мрачном океане.
Для женщин -- мудрый искуситель,
Наивных девичьих сердец поработитель.
Голубоглазый Казанова --
Прозрачный взгляд порочных глаз,
Бесшумными шагами и словами
Он воскрешал тела не раз.
Чувствителен до умопомраченья,
Влюбленный в жизнь и приключенья,
Он, проповедуя любовь,
Раскрыл объятья очень многим,
Оставшись одиноким и убогим.
Голубоглазый Казанова --
Бессмертный странник и любовник,
Танцующий с пороком как ребенок,
Под коркою слепого льда беспечно весел,
Красив и очень человечен.
,
****
Заманчивы романы, которые не осуществились,
Прекрасны те цветы, которые не распустились,
Чудесны те звонки, которые не зазвенели,
Нас манят те огни, которые не загорелись.
Я знаю, все это произойдет,
Быть может, в следующей жизни...
****
Нет, люди не умирают,
Они превращаются в звезды,
Сердца их горят как розы,
Их слезы пекут как розги.
Нет, люди не умирают,
Они превращаются в пенье,
В обрывки стихотворенья.
Нет, люди не умирают,
Просто они засыпают...