Просто если на сердце темно и пусто,
Если нету больше в груди твоего искусства,
Если дотлели свечи, померкли чувства,
Хочется голову спрятать в плечи и помолчать.
Бог тогда видит боль и наводит полночь
Над твоим окном. Та несется к тебе на помощь,
Извивается змейкой на сердце стонущем
И ложится в твою кровать.
Говорит: "Ну что же ты так рыдаешь?"
Ты картинно всхлипываешь, мол, знаешь -
Я все жду, пока ты меня застанешь...
(И крестик звенит с цепочкой в твоей руке).
Может, зря я тогда была так глупа и рада?
Он другого сорта, другого яда,
У него вся рубашка насквозь в дорогих помадах,
И дома жена варит борщ в своем котелке.
А за окнами дождь музыкально ласкает душу,
Километры плавит и каплями кожу душит,
Даже если кажется нечего больше рушить,
Это сперва, пока нечего потерять.
Дождик-дождь, он сидит у меня на крылечке,
Утешает меня, наивнейшую овечку,
Когда кончается - ставит за Бога свечку,
Потому что ведь кто-то должен про это знать.
Я держу его у себя в потайном кармане,
Между списком дел и записанных в память маний,
Между паспортом и звонком добродушной маме.
И карман тот клею еще на скотч.
А бывает так, что до боли охота плакать,
Разводить по городу сырость, местами слякоть,
Тогда я его выпускаю, по городу капать
И он уходит бренчать по крышам в густую ночь...