С наступающим вечером раннего лета жабе пришел конец. Это было абсолютно ясно всем кроме самой жабы.
Большое яркое земноводное не желало так просто расстаться с этим миром и упрямо волочило путаницу своих цветных внутренностей по мягкой траве лужайки.
Мне десять лет. Я маленький мальчик стою на полянке около озера и с тянущим восхищением и ужасом наблюдаю за этой картиной. «Дворовые мальчишки» - так их называет отец, мучают жабу. Я хорошо воспитан и внутри меня борются книжные истины и мое бесконечное любопытство. «Почему она не умирает? - спрашиваю я себя, ведь без кишок она уже не сможет есть, да и разбитые задние лапы не смогут зажить. Почему не умирает? Ведь она обречена.»
Конечно, я не выдерживаю и бросаюсь на помощь безнадежной твари когда «дворовые» начинают швырять в нее большими булыжниками. Все просто: я увидел эту картину слишком поздно и еще надеялся пройти мимо. Мне десять лет. Десять. Я не смог.
Они почти моего возраста но я их очень боюсь, по сравнению с ними я тощий и бледный. Они зовут меня девочкой за мои светлые локоны до плеч. Я призираю их за грязную кожу рваную одежду и бранные слова. Я их ненавижу. И безмерно завидую их невероятной свободе, крепким мускулам, ловкости и бесстрашию. И еще чему-то такому, имени чего я не знаю. У меня совсем нет этого качества. Ау них есть и поэтому они могут: просто вешать кошек, просто отрезать хвосты хитрым образом пойманным крысам, просто прыгать с разбега головой о каменистое дно озера. Они это могут, а я нет. Мне десять лет и я трус. Но я слишком хорошо воспитан.
« Добрый вечер - говорю я, - А что вы делаете? - как будто у меня нет глаз…»
Свист и вопли мне ответом: «Девочка пришла! Златовласка! Иди в свой замок! Или ты хочешь точно так же?» Мне суют кулак под нос. Грязный, тощий кулак. Но мое внимание приковано к жабе. « Почему она не умирает? Почему»? Все было бы много проще. Я вздыхаю и уже чувствую, как слезы разъедают глаза и горло сжимает рука истерики. Но я уже пришел. И кто-то внутри меня, неизмеримо старше и мудрее всего что меня окружает, уже приготовился к бою.
« Отдайте жабу» - Говорю я.
Надо уточнить, что я не люблю жаб и лягушек, однажды пытался ловить головастиков и держать их в банке. Они сдохли. Все. Теперь я совсем не люблю этих земноводных.
Дворовые смеются, обзываются, но еще не нападают. Следует длинная неприличная тирада со стороны моих врагов, а у меня нет слов что бы им отвечать только эти: «отдайте жабу»
«Забирай» - Говорит самый старший и крепкий из них. Я предчувствую ловушку, я вижу это в его хитрых серых глазах. Но выбор у меня небольшой. Жаба упрямо ползает по траве. Я аккуратно нагибаюсь и успеваю взять в руки несчастное существо, следует удар по спине. Такой удар, что падаю носом в мягкую траву раннего лета. Мои руки в крови и чем-то еще, что мне совсем не нравится, а удар выбил дыхание из моих легких. Я хватаю ртом воздух и наверное слезы уже побежали по моим бледным щекам. От следующего удара я просто окунаюсь ртом и подбородком в скользкие жабьи потроха. Когда такое происходит, в голове совсем не остается мыслей. Эмоции. Обида на свою слабость. И ненависть, гудящая как барабан из палисандра. Я поднялся, зажав в руке камень. Я ударил.
Ударил, того, кого больше всего боялся – Ризен Питера. А он ударил меня. Для десяти лет я очень высок но слишком худ. Только вот Питеру тринадцать.
Неизвестно чем бы это кончилось, если бы не Одноглазый.
«Что тут происходит»? Спросил он своим шелестящим скрипящим голосом.
Они просто разбежались, а я остался, да и не смог бы удрать, даже если бы захотел.
«О! Младший Бёмер - говорит Одноглазый Ёхан – давай я помогу тебе встать».
И мы идем к Одноглазому. Мое лицо в живописной грязи. Кровь слизь, кал из кишечника жабы. Я хромаю. Саму жабу я несу в руках, она все еще бьется. Я счастлив, что жилище Ёхана так близко от озера. Идти совсем недалеко.
«Подожди здесь» – говорит Одноглазый, и я вновь пугаюсь его голоса. Он исчезает в своем утонувшем в зелени домике, а я остаюсь наедине с наступающим вечером и жутким предметом в моих руках. Слез больше нет, только тот, кто много старше всего вокруг тихо качает головой сидя на кромке моей души. Всепоглощающая тоска.
Хорошо что Ёхан вернулся так быстро.
«Положи ее вот туда, да вот туда, на траву». Левый глаз и левая рука у Одноглазого совсем целы, только шрамы на пальцах как от ожогов огнем. Калека целится в жабу. Я смотрю не мигая. Выстрел. Смешно стрелять в жабу из пистолета.
Я умылся. Мои повреждения незначительны – синяки, ссадины и пострадавшая гордость.
Одноглазый провожает меня домой в наш замок на холме.
«Господин Ёхан? А почему жаба не умирала»? - наконец я не выдерживаю и задаю этот мучающий меня вопрос. Одноглазый щурится своим единственным глазом и криво улыбается.
«Господин Карл, все мы надеемся, что нас спасут. Абсолютно все. Мой друг,- он издает свистящий вздох, - так вот, мой друг выплевывал свои легкие из за британской отравы, мы не умерли сразу. Вам десять. Вы все и сами видите».
Я знаю, что Ёхан воевал. Но он мне никогда не рассказывал, как он воевал. Он никому не рассказывал, но у него нет правого глаза и пальцев на правой руке, а еще он хромает. У Одноглазого есть крест, черный крест с серебристым рантом и короной в центре.
Мне почти двадцать пять лет, и я никак не могу выбраться из своего горящего танка. Почему я не умираю? Ведь я обречен.
Все персонажи вымышленные. Действие происходит вблизи Вены в 1929 году.