Золотой твоей сказал подруге:
«Я не буду это слово говорить…»
Безуспешны были все потуги;
До любви б – в багдадские воры…
Ничего я, милка, не умею,
Но сюжет я исчерпать сумел.
Я в словах был, каюсь, неумерен
И местами даже слишком смел.
Я «люблю» сказать тебе не смог;
Как немой я это лишь писал.
К этой бы любви да подойти с умом…
Я же – у монетного двора – босяк.
Ты расплатилась улыбкой, друг.
Я словоизвержения дарю.