Плетями молний небосвод расколот,
и, вторя грому, – так тяжёл, но быстр, –
над наковальней вверх взмывает молот
и падает, взметая брызги искр.
То охладят её в ключе студёном,
то снова раскаляют добела –
так, оглашая ночь истошным звоном,
в мучениях рождается стрела.
Длань демиурга гладит стан блестящий –
достаточно ль легка, пряма, востра –
и опускает чадо в люльку-ящик,
где остывает старшая сестра.
– Скажи, о чём печалишься сестрица?
Мы скоро оперимся, подрастём
и, словно две стремительные птицы,
взметнёмся ввысь одним прекрасным днём!..
– Но после скоротечного полёта
вопьёмся мёртвой хваткой в чью-то плоть...
Мы хищники, и наш удел охота –
преследовать, разить, пронзать, колоть.
Яд в наших клювах и когтистых лапах.
А мы с тобой куски одной косы…
Я – после ковки! – помню вкус и запах
травы, искрящей россыпью росы.