из павловска уходят поезда
я тоже ухожу и возвращаюсь
как та любвеобильная звезда
горю от одиночества отчаясь
на выхлопе машин и алкашей
ей заменившем струи фимиама
она неповторима в неглиже
скрип тормозов заезженная гамма
на стыках разыгравшихся колёс
зелёные и грязные вагоны
два тела погружённые в засос
на всю необозримость перегона
при всём несоответствии картин
разбавленному восприятью глаза
из-за неплотно сдвинутых гардин
твоё лицо доступно но не сразу
я распознал знамения весны
и ощутил упадок красноречья
россию понимаю от двины
и каспием кончая.в междуречье
аму-дарьи и сыр-дарьи живу
чуть не сказал меж тигром и евфратом
заложника индийского шиву
меняю на крещённую утрату
расписанный под рериха тянь-шань
в спокойствии заоблачного плена
раздавленная сущность алкаша
пузырится и пенится нетленно
в индиго джинс.на бронзовом челе
ещё не погребённой клеопатры
два пятнышка принадлежат пчеле
или змее . заимствую у падре
певучее звучание стиха
диапазон голосовой палитры
душа неосязаема тиха
укутавшись как коконом молитвой
за упокой убитого царя
за упокой его отца и внука
убитых на престоле. сизаря
над павловском выписывают круги
не потеряв романовский окрас
разбавленный разбеленностью фройлян
немецкая настырность was ist das
размешена в потоке русской крови