Предчувствие.
Как кто-то, кто смотрит в спину,
Когда часы дней
Жестоко и необратимо идут.
Присутствие, нас ли в мире,
Или того, что рядом с нами
И так скоротечно…
Но так верно и ожидаемо,
Как венец всего сущего,
Когда творец посмотрел
На плоды рук своих,
И с умилением выдохнул…
Так идёт каждый день,
А понять, не запутавшись в суету,
Нам бы... Но в иное ввергаем
И время, и ум и силу свою...
Тихий лета пейзаж
В лучших красках
Пролит насквозь,
Где мир для меня
Вновь из акварели. –
Близок и ясен,
Без слов, но это,
Почти для души интимно.
В эти мгновения
Мир лаконично прост,
Как строки Басё,
Но без слов.
Под закатным жаром,
Из света и тени -
Плавятся,
И в контражуре
Верхушки деревьев
Рдеют ещё…
Солнца не видно,
По тающей глади
В бокал небес вылито,
Как янтарь, оброненный
В прохладу вечера, -
Такие глубины…
Где свет его
Меркнущий
Внимание занял.
И в глазах, всё,
Благоговейно замерло,
Всё сплелось
В динамике внимания
Тысяч сердец и взоров,
Лишь природе внемлющих,
В одночасье, не сговариваясь…
Но это обряд, что без названия. –
Естественное,
Не подлежащее сомнению,
Как то, что близко всем,
Без необходимости деления
На понятия и веру. –
Таинство, для всех с душой
И памятью этого мира.
То, изначальное, без имён,
И от того ничем и ни кем
Не ограниченное и
Не закрепощённое. –
Череда имён,
Где всё
Имеет время и место своё.
Первые капли, -
Раскат громовой…
Тихо надтреснуло небо.
Светлый молнии проблеск
Нелепо, наотмашь
Даль окрестил
И исчез…
Меркнет закат,
Сотрясение... замерло…
Ветра подкрался порыв. –
Под его натиском,
Тучи клубятся.
Тихо опять,
Ни движенья, ни шороха…
Только прогнулся,
Упруго, тревожно,
И листвой задрожал,
Что озябшая кожа,
Выживший в городе лес.
Предчувствие.
Как кто-то, кто смотрит в спину,
Когда часы дней
Жестоко и необратимо идут.
Присутствие, нас ли в мире,
Или того, что рядом с нами
И так скоротечно…
Но так верно и ожидаемо,
Как венец всего сущего,
Когда творец посмотрел
На плоды рук своих,
И с умилением выдохнул…
Так идёт каждый день,
А понять, не запутавшись в суету,
Нам бы... Но в иное ввергаем
И время, и ум и силу свою...
Я окунаю кисти в дождь,
И хлопок рубашки размокает,
Как волнения дрожь
Перед написанием...
Глоток кислорода вдыхаю-шагаю,
И мне в лицо дождь...
Где мир акварельными плавями...
Дальше... но дальше - таинство,
Где всё, что не приемлет его,
Что от него далеко... – Всё оставляю.
Шаги по лестнице,
В проёме дверь… звонок…
Но это лист уже иного хлопка…
Ночь акварельная всего лишь маскировка,
Где таинства проявятся свои.
Мы расправляем мыслей крыла,
Но опускаемся на колени.
За нашей спиной тихо шепчут
Прошедших дней невесомые тени.
Мы идём по незримым следам. -
И чужие печали и радости
Достаются нам,
Как болезни до апогея не дошедшие.
Мы хотим иного,
Но как много
Ещё неразрешённых вопросов
У вечности.
Иных нет, и великих и низменных,
Их нет в жерлах времени
Когда возможны все свершения.
Здесь только мы –
Живые шестерни
Сегодняшних свершений,
Предопределяющих,
Ещё неизвестную для нас,
Завтрашнего дня вечность.
И так ежечасно,
В ежесекундном
И всепроникающем действе,
У которого
Крайних и средних то нет, -
В соучастии сотворения…
И это не предчувствие того,
Как кто-то, кто смотрит в спину,
Когда идут твои часы
Жестоко и необратимо,
Когда взирая на плоды
Своих сомнений и вопросов,
Неразрешённых дум и дел…
Мы замолкаем,
И уносим взор… из мира дум и грёз,
Где с ним одним сплелись,
Верстая время
Нитями сотканных дел
Во вселенский макрокосмос.
Сотворение…
. . . . . . . . . . . . . Сотворения.
Кто на сцене? -
. . . . . . . . . . . . . Эта роль твоя!
В этом мире ничто не изменно,
Только время всё меньше
Плоскость
На свершения
Выделяет нам.