Бриз.
Вечереет.
Так холодно,
Дыханье одинокой горы,
Что сутуло вздыхает, от ропота
Плещущей мерно волны, - в её тени.
А с другой стороны,
На тёплом камне греются дети,
И тихо как птички, с друг другом, щебечут,
Их песочные замки мечтаний легки и роскошны,
А принцессы и принцы беззаботны, преданны и добры.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Веет бриз,
И море принимает
В объятия лик солнечный,
И пронзительно свежий соли запах …
Но холодно, так промозгло и сыро у подножья горы.
А из-за горы, далёкий окрик. - Эй, де-ти-и,
Вас ждёт чай, румяный пирог,
А ну-ка с морем прощайтесь, и ай-да, сюда бегите,
На залитый светом, и согретый уютом родительский порог.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
И весёлая
Ребячья стайка,
Из тени вечерней
На порог дома взбегает...
И со скрипом закрывается дверь,
В круге светлом забываясь
Тонет от хлопка протяжный петель скрежет.
И тишина, поглащает всё, что далеко слыхать...
Что далеко слыхать, на много миль во вне...
Холоден океан и сердце его успокоено, лишь на глубине.
Далеко слыхать - далеко...
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Где,
Как зверь,
Царапаются камни...
И когтями травя душу
Пенных волн
Одинокий возвращающийся челн. -
Он, просоленный с дырявыми сетями,
С рыбой скользкой устремляет к брегу ход.
Улыбается глазами его кормчий,
Ведь вдали видна гора, за ней и порт...
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
И под залитой вершиной светом лунным,
Сосны тихо трутся мощными стволами,
Отзываются уключины у вёсел,
И как часики чёлн воду разрезает,
С мерным шелестом о сизый холод волн.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Лучшее, не то, что лечит раны,
Лучшее, что выйдет из тумана.
Обрисует продолженье тропки.
К дому, где в тепле уснул малыш.
Смотрит кормчий в тень горы, и видит,
Дым из труб да силуэты крыш, -
Бег, по мокрым и холодным росам в детстве,
Смех любимой, - в тени, у сосны,
Как же просто может опрокинуть
В одночасье твоё сердце в память,
Тень, холодной и слепой горы?
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Кормчий своим мыслям улыбнулся,
Шире вёсла по воде пошли.
И со скрипом от его уключин,
Пробежала мимо тень горы.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Дальше что? - И сердце застонало,
Как собака на луну, навзрыд.
Плечи сгорбились,
Провисли в раз. -
Видать душа устала…
Ии с горой тихонько говорит.
Кормчий, что же твою душу гложет,
Что вдруг вёсла замерли над пеной,
И спадают с них угрюмо слёзы,
Солью, окропляя тишину ночную,
И сливаясь с вздохами прибоя?
Близко дом, да тайна глубока…
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
И в дому не своём, а чужом,
Как струна на ветру задрожала,
Пред распахнутой дверью…
Метнулась к проёму Тень.
- Здравствуй, кормчий души моей.
И из тьмы на свет прорываясь,
Запах соли и рыбы,
И неведомой, с привкусом радости,
Тайной грусти глубин,
Эхо вторило, - Здравствуй… -
- Здравствуй, Тень одинокой горы.