Действующие лица:
Александр Македонский
Таис
Артерис Гетеры
Арита
Миртия
Клеофрад Скульптор
Онексикрит
Экибатон Философы
Кхадис
Колдунья
Воин
Леонтиск Военачальник
Хор девушек
Рабы
ПРОЛОГ
(Афины. Берег моря. На крутом берегу стоит Александр и смотрит в сторону моря (в зрительный зал). Подходит Леонтиск.
Леонтиск
Все выполнено, царь. Корабль Неарха
Расположился в Тире, рядом с храмом.
В самом же храме Бела, как велел ты,
Осадную машину поместили. Добили всех мужчин.
Тринадцать тысяч женщин и детей продали в рабство.
В Газе все храмы сожжены. Путь на Египет чист.
Разведчики доносят: корабли
Готовы на борт взять сто гоплитов охраны,
Имущество, коней. Полки Эоситея покажут Мэмфис.
Слоны же боевые…
Александр Кто эта женщина?
(Пауза)
Леонтиск
…Ах, эта златовласая Богиня,
Чье мраморное тело так сияет,
Все в каплях утреннего моря,
Что без волнения видеть невозможно,
Как движется она? Стройна и высока, и так прекрасна…
Александр
Нет, та, другая.
(Пауза)
Леонтиск
Не знаю.
Действие 1
(Египет. Храм внутри пещеры. Гетеры, философы, Александр, воин, хор)
Хор Девушек
Две стихии безраздельно в космосе царят навечно:
Смерть и Эрос первозданный, Эрос, что смиряет Хаос,
Что энергией Вселенной наполняет все живое,
Все к слиянию зовущий, Эрос – сам источник жизни,
Эрос – вихрь неукротимый, сокрушающий преграды.
Равнодушную Природу страстью он переполняет,
Чтоб из этого слиянья сущность новая возникла.
Там же, где отступит Эрос, Смерть бесстрастная приходит.
Вот – люди. И они не исключенье.
Как ночь сменяет день, луна сменяет солнце,
Так Смерть сменяет Эрос в нашей жизни.
Рождаться и рождать тогда мы можем,
Когда в крови частицы Эроса бушуют.
А что есть старость – вытесненье их
Холодными частицами покоя.
Но Эрос сам, бывает, будит
Глухие, темные, неведомые силы,
Чудовищ страшных, что таятся в человеке,
Которые с глубин веков остались
Лишь в мифах, как напоминание о бездне,
Что все когда-то породила и все когда-нибудь поглотит.
И в нас зверь этот пожирает все.
Он сеет жуть и панику, и Хаос.
В его обличье Смерть, что притаилась
В мельчайшем атоме, вдруг превращается в дракона
И убивает Эрос, пробудивший
Ее. В тот миг они едины.
(Девушки уходят)
Александр
Как мрачен этот храм в пещере.
И странно слышать греческую песню здесь, в Египте.
Таис
Да… Мрачный храм уходит лабиринтом
К бездонным черным пропастям и водам.
И лишь жрецам пути из подземелья
Обратно к солнцу ведомы. Они
Чтят волка, бегемота, крокодила,
Но знаниями других народов тоже
Владеют в совершенстве.
(Входит Артерис.)
Артерис
Хайре!
(Все приветствуют Артерис)
Онексикрит
Кого я вижу?! Ты, Артерис!
Давно, однако, не видались мы! Но где же
Источник молодости ты нашла?
Не властно время над тобой, а я
Дряхлею на глазах!
Артерис
В любимой Греции есть область – Беотия.
О, реки Греции!
Меж двух холмов широкая долина.
Река течет, берущая начало в предгориях Парнаса.
Когда на перекате входишь в реку,
Упругие и теплые струи все тело нежно обнимают -
То руки сильного речного Бога. И чем прочнее
Ступнями в камни упираясь ты стоишь,
Противясь мощному теченью, тем более настойчиво ласкает
И властно увлекает за собой тебя бурлящий страстию поток.
И знаешь ты, что ты ему уступишь,
Но так приятно длить сопротивленье!
Почти ложась на воду, видишь камни и рыб речных,
И деток их, мальков. Божественно воды прикосновенье!
Сквозь пальцы, поры тела, внутрь, наружу,
И сердце все – насквозь! О, Бог речной!
О! Как ты щедр! Ты даришь вечно
Свою любовь входящим в твои воды!
Жаль! Не наяда я! С тобой! В тебе! Вот жизнь!
И вот – бессильную, покорную, уносит,
Смеясь, поток на глубину и ширь.
И ты плывешь, расслабясь, вместе с ним.
Смеешься тоже. Нега. Нежность. Спокойствие кругом.
Вдыхает в меня юность юный Бог.
Таис
Приветствую тебя, подруга! Ты опять
Слагаешь песни так легко, как дышишь!
Онексикрит
Не Аполлон ли в речке притаился?
(Все смеются)
Сегодня нам покажет Клеофрад свое творение.
Эй!
(Хлопает в ладоши. Рабы вносят серебряную статую Афродиты. Всеобщие вскрики восхищения)
Арита
О, Клеофрад! Она – божественна!
Как будто бы сама Богиня
К тебе спускалась, чтоб служить моделью!
Клеофрад
Восславим щедрую Богиню!
(Выплескивает немного вина из кубка в очаг)
Она из женщин делает земных
Порой свое подобие! Таис!
(Таис становится рядом со статуей в той же позе. Общий вздох. Таис делает несколько танцевальных движений и садится)
Ты получила в дар от Афродиты
Таинственную силу вдохновлять.
И мощь земли и жар огня ты носишь
И отдаешь избранникам своим.
Тебе дано связать истоки жизни,
Из Хаоса берущие начало,
Со смертным телом. Бесконечное с конечным.
И тот, с кем ты была, Таис, навеки,
Хранит частицу Космоса в себе.
Воин
Статуя из серебра в сплаве с медью. Бесценна!
Зачем же
Столь драгоценный металл ты избрал, Клеофрад?
Клеофрад
В час, когда ярко луна меж колоннами в дом проникает,
На тело нагое женское падает луч,
И кожа ее тогда серебром мерцает холодным,
Но тепла, как летом прибрежный песок.
И спокойна, как водная гладь,
А я умираю от жажды!
К телу приникнешь губами – дрожь, как рябь по воде, пробежала.
Троньте-ка воду сильнее -
Всплеск – стон глубокий – со дна!
Неистово бросишься в воду!
Ах! И накрыло волной…
Кхадис
О, Клеофрад! Ты – поэт, а не только ваятель!
Александр
Между моделью и скульптором страсть зародилась, как видно.
Жаром пылает металл! И тревожит и душу и тело!
Таис (Со смехом)
Александр! Им, художникам, ведома тайна!
Незачем трогать руками то, что душой обнимаешь!
Кхадис
В Индии думают люди,
Что шедевр создается тогда лишь,
Когда с неба нисходит Читрини
И художника любит земного.
Только эта Богиня-гетера,
Разделив свою страсть с человеком,
Зажигает в нем искру прозренья.
Только деву познав неземную,
Обретает творец свою силу,
И в твореньях его остается
То, что чудом считают потомки.
Перед тем, как к работе приступит,
Художник, поэт или скульптор
На алтарь возложив приношенья,
Молит Читрини явиться,
Сам к ней страстно любовью пылая.
В Греции дева земная рождает подобное чувство.
Клеофрад. (Поднимает чашу)
Сие есть лучшие творенье моей жизни.
Венец и опыта, и мастерства, и духа.
В нее вложил я все,
Что зрело и копилось в моей душе.
Все без остатка.
Благодарю Богов за вдохновенье, за силу и за время.
Я закончил
Свой труд земной, взошедши на вершину.
Как только статуя отторглась от меня
И зажила своею жизнью, задрожали
Мои ладони. Ноги ослабели,
И тяжесть я почувствовал в груди.
Я стар. Мне шестьдесят.
Не зря избрал я
Металл столь драгоценный для нее.
Последний взлет мой, самый поднебесный,
Достоин лучшей из земных материй.
Легко на сердце мне. Я все свершил.
Что вижу впереди? Забвенье и болезни,
Превозмоганье дряхлости и боль.
И унизительную жалость к человеку,
Кто был силен и полон мужества, и стоек.
Ведь мне и меч держать в руках случалось.
Я жил достаточно, чтоб правду знать: не буду
Творить. И жен любить я больше не могу.
Мои ученики ушли вперед, и мне их не догнать.
В кругу друзей и женщин, здесь, на вершине стоя,
Я не хочу спускаться. Я достойно
Хочу уйти. Прощайте. Да будет путь ваш полон солнца.
(Выпивает чашу с ядом и падает замертво. Всеобщее смятение, растерянность. Онексикрит подходит к телу, слушает сердце)
Онексикрит
Прощай, великий скульптор. Мы скорбим.
Да будет твой путь в Царстве Мертвых легким.
Попросим всемогущего Аида
С пришедшим справедливо обойтись.
(Выливает вино из кубка на землю. Все делают так же)
Здесь на земле твои творенья, друг, и наша память о тебе.
Ты будешь
Жить столько, сколько память и металл.
(Пауза)
Рабы! Носилки!
(Рабы приносят носилки. Тело Клеофрада укладывают на носилки. Рабы уносят его. Долгое молчание)
Здесь, в храме, есть колдунья. Я хотел,
Чтоб Клеофрад послушал прорицанье.
И мы бы обсудили потом
Слова ее. Но без него
Нам с этих пор придется
Беседовать.
(Берет каменный молот и ударяет в каменную дверь. Появляется колдунья)
Колдунья.
Настал конец величию Эллады.
Богов потомки предков уж не чтят.
Народ, Бессмертных Эросом рожденный,
Вдруг погрузился в суету. Сегодня
Забыты жертвы Гее. Лишь Меркурий
Снимает жатву с мелочных людишек,
Сам измельчав настолько, что его
Почти не числят Богом и с ухмылкой
Свою бесчестность оправдать зовут.
Поднявши паруса в края чужие,
Они и там одной наживы ищут,
Все грабя и сжигая на пути
Или заискивая перед сильным.
И ходят по земле живые трупы,
Пустые, сгнившие утробы набивая
Всем тем, что только могут захватить.
Они к рабам бессмысленно жестоки
И жаждут пить чужое униженье,
Питая им ничтожество свое.
И никогда уже искусствам не подняться
Так высоко, когда Богам во славу
Переплавляли свой огонь священный
В великие творенья мастера!
И люди все умели понимать
Значенье красоты
В природе и в деяньях человека.
Но пустоту утробы не заполнить -
С могильной ямой связана она!
И всасывает черная воронка
И время и пространство вкруг себя
С такой неуправляемою силой,
Что человечки хилые не могут
Сберечь костей и разумов своих.
То – Жадность! Жадность лютая царит!
Она – единственная из страстей осталась!
Нарушили походы Александра
Единство Космоса и человека.
Зачем идешь ты, Александр? За Славой?
Границы Мира хочешь ты раздвинуть?
Иль власти надо всей землей?
Тот огнь, что дан тебе Богами, так велик!
И хрупкое земное равновесье ты навсегда уже разбередил.
А те же, кто идут с тобой, - бараны,
Не всем дана такая страсть с рожденья,
И души их давно истощены.
Они хватают дев, но их не любят,
Великие произведенья
Поэтов и художников они
Как бревна погружают на возы -
Для них это добыча, лишь добыча!
Но наслаждаться созерцаньем не способны!
Они, как хищники, жадны до пищи!
И напиваются, как свиньи, каждый раз,
Когда закончена очередная битва!
Они – пусты. Их Смерть уже нашла!
И чуя это, они в предсмертной оргии резвятся.
Твой огонь
Губителен для всех, с тобой идущих,
Для всех, чья жизнь с тобой соприкоснулась.
Сгоришь и сам, но цели не достигнешь.
Ведь цель твоя и Богу не под силу.
Как если б кто из Небожителей решился
Найти край космоса.
Но Славу ты получишь.
(Вдруг все видят огромную кобру. Кобра медленно ползет к ним. Все отшатываются в ужасе. Александр выхватывает меч. Колдунья начинает стучать ступней по земле. Змея останавливается, потом ползет к колдунье. Колдунья, выстукивая по земле ритм, плавно движется, заставляя змею танцевать с собой. Когда голова змеи оказывается на уровне ее лица, она быстро хватает голову змеи и на секунду прижимается губами к ее рту. Затем молниеносно отскакивает, выхватывает кинжал и отрубает змее голову. Колдунья уходит. Пауза. Все постепенно выходят из шока)
Александр
Не раз я рисковал своею жизнью.
Но так играть со смертью! Не пойму…
Таис
То не игра, то плата за прозренье.
(Пауза)
Александр
И все-таки на это предсказанье
Смотрю я как на происки Египта.
Таис (тихо Воину, обнимающе- му Миртию)
Я думала, ты все еще с Артерис.
Воин
Артерис постарела.
Она груба, жадна и ненасытна.
Исчезло прежнее очарованье,
И лезет похоть душная наружу.
(Артерис вздрагивает, как от удара)
Артерис
Ты это говоришь?!
А помнишь, я была с тобой в походах,
И тяготы безропотно сносила
Не ради золота, подарков и камней?
Простого воина подруга, так гордилась
Я твоей силою и мужеством твоим!
И не искала
Я покровителя среди богатых!
А сколько шрамов на тебе от ран,
Что я своим искусством залечила?
Как долго вместе были мы!
И вот, однажды, случайно я попала в дом один,
Там в одиночестве старуха умирала
И попросила пить. Я подошла,
К губам запавшим чашу поднесла
И содрогнулась. Страшен смерти лик!
И вдруг в чертах, столетним сроком искаженных,
Я разглядела дивное лицо!
Как будто молния ударила меня!
Я закричала! Я ее узнала!
Моя наставница! Моя вторая мать!
Мы пред тобою преклонялись! Обожали!
Непостижимой, несравненной ты была!
Глаза, казалось, плавили песок!
Вихрь завивался в воздухе от жеста!
Смеялась ты – смеялось все кругом!
Ты танцевала – не было меня!
Я растворялась
В твоих движеньях, блеске глаз, улыбке,
Слетала с твоих пальцев и волос,
Я была звоном
Твоих браслетов и колец, и бубна,
Я была в той энергии, которой
Ты наполняла зрителей своих!
И вот – желанное, светящееся тело,
Жизнь, плещущую через край, сиянье,
Неукротимый дух – все старость превратила
В убогий, мутный ручеек сознанья,
Захороненный в омерзительном сосуде!
О! Эрос! Как ты допустил такое?!
И я переселилась в ее дом,
И Смерть была так близко,
Так явственно смотрела
Безумными глазами на меня!
О! Старая гетера!
Так вот он – мой конец!
О, сердце, сердце! Ты еще стучишь,
А плоть и дух уже подверглись тленью!
О! Эрос!
Так унижать, так мучить свою жрицу!
Как отвратительно, ужасно тело,
Когда его коснулось разложенье!
Как страшен помутившийся рассудок!
То я – бессмысленно и жалко копошилась
На ложе смерти, - я!
Я, предназначенная для другого ложа!
Нет!!!
Зачем я не философ, не поэт, не воин?!
Творения Лисиппа бессмертны!
Слава Александра века переживет!
И лишь любовь так эфемерна!
(Воину)
Защиты приходила я искать!
Цепляясь за тебя, я позабыла
Науку тонкую любви!
То ужас Смерти
Толкал меня к тебе прижаться, крючил пальцы,
С рычаньем скалить зубы заставлял!
Я жаждала укрыться в твоей страсти,
Из твоей нежности создать себе заслон
От Мрака черного, что шел за мной повсюду.
Да, я в тебя впивалась и хотела,
Лишь получать живительную силу,
Тебе же не давая ничего,
Но не надолго! Только на то время,
Когда я ей все силы отдавала,
Ведь я любила эту женщину!
И Эрос нас покинул. Мы расстались.
И вот – ты обвиняешь меня в скотстве!
(Артерис бессильно опускается на землю и горько плачет. Пауза)
А Смерть осталась.
Она теперь все время рядом.
Я вижу, как она проходит, кого коснется,
А кого пометит. Не в силах спать, я слышу Смерти шаг.
И каждый раз, найдя мои глаза,
Она с усмешкой руку простирает
Над теми, кого я боюсь лишиться,
И, пожирая мой испуг, она
Отводит руку со словами:
«Еще не срок. Но в следующий раз…»
Нет, время не река! Оно – болото!
И жертв своих засасывает внутрь.
Новорожденного младенца держит
За горло Старость дряхлою рукой,
И миг, когда мы прозреваем, - жуток.
(К Артерис подходит Экибатон)
Экибатон
Не плачь, не бойся,
Тело – оболочка,
И лишь оно гниет и умирает,
Но человек – душа. И он бессмертен.
И когда ты терзалась, наблюдая
Страданья старческого тела,
Ее душа уже бродила по полям,
В краях, где ее юность проходила,
Она была легка и беззаботна,
Счастлива и прекрасна и юна.
А те обрывки речи непонятной,
Что тебя в ужас приводили, были
Лишь отзвуками жизни в том пространстве,
Куда одним лишь душам доступ есть,
А мы пока судить о нем не можем.
Не плачь о ней. Не бойся за себя.
В том мире все божественно красивы,
Светлы и радостны
И ты живи душой, душой, не телом.
Лишившись скорлупы телесной,
Твоя душа, свободна, невесома,
Помчится в космос и познает дали,
Которых и представить ты не можешь.
Ведь смерти нет, есть перевоплощенье,
Еще родишься ты не раз на свет,
Обличье, что желаешь, принимая.
Не замути ж души своей бессмертной.
И страхом расставанья с телом ее не мучай.
(Пауза)
Скажи, в минуты просветленья,
Когда к ней память возвращалась и она
Вдруг видела тебя,
Смотрела на тебя она с любовью?
И было ли ее лицо полно
Тем мягким светом, говорящим, что не зря
Она тебя когда-то воспитала,
И чаша, поднесенная тобой,
Ее с происходящим примиряет?
(Пауза)
Артерис
Да…было…
Да… она смотрела так…
(Экибатон помогает Артерис подняться и уводит ее)
Арита
Пью я страсть и излучаю!
Ничего я не боюсь!
Я весельем наполняю жизнь свою и жизнь других!
Столько в мире ощущений, что хочу я пережить!
Столько в мире приключений,
Все дороги в нем – мои!
Поджидает меня старость?
Ничего я не боюсь!
Нарожаю себе деток,
Буду их любить тогда.
Иль наставницею мудрой
В школу для гетер пойду.
Немощь с дряхлостью подступят?
Ничего я не боюсь!
Изучу я тайны магий
И секреты колдовства,
Удалюсь в пещеры Тифа,
Буду судьбы прорицать.
И придут владыки мира и ученые мужи,
Славу, гордость и богатство -
Все оставят за порогом,
Принесут вино и пищу,
Вверят мне свою судьбу.
Кто захочет научиться
Знаниям моим тогда,
Тот прислуживать мне будет,
Мою старость и уродство
С трепетом воспринимать.
Встану рядом я с Богами!
Ничего я не боюсь!
Кхадис
Ах, красавица Арита!
Ты сама – как дар Богов!
Что поэзия, что мудрость!
Все померкло пред тобой!
Не стареющий философ,
Я – мальчишка пред тобой!
Арита (Смеется)
В топку мудрость!
В топку опыт!
И усталость и сомненья,
Плюс красавицу прибавьте,
А из пламени выходит
Вечно юная любовь!
Онексикрит
…Да…старость…
Успокоились желанья.
Нет вспышек яростный эмоций,
Но зато -
Приходят мудрость, мастерство, покой.
Ты видишь свой конец – и больше ценишь
Мгновенья жизни. Юность пусть бушует,
Что Эросом наполнена, а нам
Милее вечный шум деревьев
И мерные движения рабов, сбирающих оливы, и реки
Неспешное теченье. Сколько
В этом гармонии, порядка. Скоро будем
И мы частицей этого всего.
Чем старше ты – тем меньше от Судьбы
Подарков получаешь,
Но как дороги они!
Блеск солнца, вечера прохладу, улыбку девушки
Оценит разве привередливый юнец?
И белое соцветье асфоделий
Не меньшего познания достойно,
Чем женщина.
Люблю я общество гетер. Они красивы,
Щедры. Энергией со стариками поделиться
Не жалко им.
Воин (Бурчит себе под нос)
Да, мы не старики, чтоб целый день,
На лавке сидя, солнцем любоваться.
Пока я молод, я иду вперед.
И похотливо слюни распуская,
Не рассуждаю про зеленый виноград
При виде женщины.
Кто знает, может, в следующей битве
я умру.
Онексикрит
Но я опять открыл дорогу меланхолии.
Так пусть же девушки споют нам гимн,
Дабы воспряли наши души!
(Входят девушки)
Девушки
Почему могуч так Эрос?
Потому, что человечьи
Жертвы хворостом сгорают
И питают его тело!
Добровольно! Безоглядно!
Искренно! Бесповоротно!
Будто что-то их толкает!
Жизнь сама толкает их!
Он – единственный источник
Для нее! Не зря! Не зря
В жертву Эросу приносят
Жрицы Эроса себя, увлекая и других.
Ведь чем больше страсти этой
В человеке, тем сильнее
Он Богам-творцам подобен,
И тем меньше в нем страстишек,
Тех, что Смерть продиктовала.
Эрос! Эрос! Мы - твои!
ДЕЙСТВИЕ 2
(Персия. Персеполис. Появляется Таис с факелом и чашей и поднимается на колоннаду дворца)
Таис
Прощай, Великий Александр! Ты не вернешься
Из этого похода никогда.
Тебя я не увижу больше.
Я знаю предсказанье. Горькой вестью
Со мною поделился Птолемей.
За роковую цифру тридцать два ты не преступишь.
Сколь ни мощно пламя, которым ты Богами наделен,
Как ураган, не зная остановки,
Ты столько сил сжигаешь каждый день,
Что пламя втрое большее (такого
И быть не может – вспыхнула б земля!)
Не надолго продлило бы твой путь.
Ты не позвал меня в дорогу.
Жесткой волей
Единой цели все желанья подчинив,
Ты оставляешь все, что отвлекает.
Боишься ревности капризной Славы,
Что отдается только тем героям,
Которые кидают на алтарь
Всю жизнь свою за обладанья миг?
Любовь сей Девы, слаще вам, мужи,
Чем все земное.
Ты ее достоин.
А что же делать мне?
Мое искусство
С твоею смертью превратится в ремесло…
О, эта страсть упрямая! Застряла
Ты в моем теле наконечником копья!
И если жив он, рана только кровоточит,
И только временами острой болью,
Сжимая горло, не дает вздохнуть-
«Люблю!» - и камнем сердце придавило,
«Люблю!» – и счастья острого волна!
Но, если нет его, тот наконечник
Пропитан ядом. Яд течет по венам,
Мертвеют ткани, разлагаясь и гния.
Смерь, что затушит искру жизни
В тебе, Великий Александр, во мне затушит
Ту искру, что дана мне Афродитой,
Еще в то время, когда я была душой,
Не воплотившейся в земном рожденье.
Я не смогу любить мужей отныне!
Не буду для пришедшего ко мне
Я откровеньем, пламенем, полетом,
Окном в бессмертье! Что же мне осталось?
Подобной быть дешевым шлюхам,
Что будят низменные страсти,
Людей в животных превращая,
Купить которых можно за гроши?
О, Боги! Не имеет права
Гетера так любить!
О, глупая Таис! Чему же ты училась в школе
Гетер? Ты лучшей ученицей
Когда-то, помнится, была! И очень скоро
На все Афины ты прославилась искусством!
Когда б не Александр!
Но кто из женщин любил таких мужчин?
О, Александр! А сколько жизней
Приносишь в жертву ты?
И сколько городов
Воздвигнешь ты во славу
И в память своего правленья?
Что эти города увековечат?
Страдания захваченных племен? Страданья пленных
Рабов? Великую идею?
И Смерть! Смерть – в основанье городов!
О, этот Персеполис! Ненавижу
Его как знак паденья Греции любимой!
Ведь до сих пор томятся ветераны
В его стенах! Но им не суждено
На родину когда-нибудь вернуться.
С какой тоской и радостью встречали
Сограждане мои твои войска!
О, Персеполис – гордость персов, растоптавших
Достоинство моей страны! Красивый склеп
Над душами умерших в унижении!
Зачем ты нужен, символ зла и горя?!
Да будет очистительный огонь
И воздаянием и средством переплавки
Порочной славы в память на века!
Жестокий Эрос! Жертвы человечьей
Ты требуешь? Возьми! Возьми меня!
Я рада
На жертвенник любви упасть
И дымом раствориться во Вселенной,
Собой умножив атомы любви,
Чтобы из них потом сложились души
Рождающихся вновь!
Считай же, Александр, что сам сложил
Костер огромный для моей любви!
Итог войны и смерти
Послужит Эросу и Афродите!
Сожгу я город!
Ввысь! К Богам! К Богам!
(Таис поджигает храм, выпивает яд и падает в огонь.
Пламя пожирает город)
КОНЕЦ