Буковски, ты нашел стиль, нашел темы, создал образ Чинаски, складный такой, за исключением одной черты, из-за которой все и разваливается:
ты часто пишешь о любви Чинаски к музыкальным классикам, особенно Брамсу и Малеру, и, упомянув об этом, тут же переводишь разговор на женщин и выпивку.
в конце концов это надоедает, к этому привыкаешь. уже знаешь: если в какой-то строчке появился Брамс или Малер, значит, в следующей появится стервозная шлюха, пьяный друг или мерзкий коп.
Буковски, если тебе нечего больше сказать о Брамсе и Малере, то лучше не говори о них ничего.
именно так делал другой писатель, которого я уважаю так же, как и тебя: он тоже был американцем, но ничего не говорил о серьезной музыке и не заставлял своих героев слушать симфонии.
Буковски, может быть, завтра я сложу твои книги в коробку и уберу их под кровать.
Буковски, завтра я, может быть, соберусь с духом и прослушаю подряд все симфонии Брамса.
Буковски, может быть, я завтра даже напишу что-то о Брамсе, но не так, как это делал ты – одной фразой, а то и словом, – я расскажу подробно, что для меня значит Брамс, Малер и вообще классическая музыка.
это будет честный, прямой рассказ – без отвлекающих маневров и дымовой завесы из водки, пива, пьяных мужиков, стервозных баб, идиотов-начальников и мерзавцев-полицейских.
ну, а если мой рассказ не удастся, я снова поставлю твои книги на полку и перечитаю их заново.
кто знает: может быть, ты в чем-то и прав.
_________________________________
Я включил радио. Брамс.
– Я тебя еще увижу? – спросил я.
– Вряд ли.
– Хочешь выпить в баре?
– Ты меня сделал алкоголичкой, Хэнк.
– А Хемингуэй?
– ...Хороший писатель, прекрасные фразы. Но для него жизнь всегда была тотальной войной. Он никогда не давал воли, никогда не танцевал.
Ч. Буковски. «Женщины».