Частые не люблю, признаюсь честно.
Хоть это грех – там родина моя.
Но пусть я лопну, пусть я лучше тресну,
Я больше не поеду в те края.
Мои односельчане мрут, как мухи.
За что им так, о Господи прости!
На нож друг друга садят с бормотухи
И пьяные ложатся на пути.
Ты помнишь Балалыкину Людмилу?
Еще сестра у ей коров пасла?
Зимою электричкой задавило.
Шла по путям да пьяная была.
Василия ты помнишь? Ну? Василия?
Он сторожем и плотником у нас.
Недавно вот совсем похоронили.
Все пил да кашлял, пил да кашлял, и угас.
А помнишь дядю Ваню? Старец божий,
Вовек не сделал никому вреда.
Ему Степан по пьяни сунул ножик
Да и зарезал. Ох, беда, беда.
Степана посадили. Знамо дело!
У нас кто не сидел – тот не мужик.
А Ваню жалко. Сердце б не задело,
Еще лет десять прожил бы старик.
А нынче летом электричку угоняли.
Сбежали зеки и у их был пистолет,
И машинисту говорят: «Вези в Израиль!»
А он: «Отсюдова туда дороги нет». -
- «Тогда вези без остановок, перегоном
В глухие и безлюдные места!»
А сами-то прошлися по вагонам
И пассажиров ошмонали дочиста.
Случайно никого ведь не убили.
А запросто могли бы и убить.
Да… Если б вы в деревне нашей жили,
И вам бы страшно было бы не пить.