Он жил, как все. Не очень долго.
Любил нежёлтую печать.
В кармане тёрлось чувство долга
Об неспособность закричать.
Кликуши спорили с властями,
Чинуши строили дома.
В душе пылился желчный камень,
Хоть что-то в жизни задарма.
Большевики «ура» кричали,
Нацболы били дикарей.
Он был сильней любой печали,
Страстей беспочвенных мудрей.
Конечно, пил. Но зная меру!
И, как ни странно, даже ел.
Во сне писал вопросы мэру,
Кроша в песок бильярдный мел.
По выходным любил природу.
Бывало, рыбу приносил.
Скорбил по участи народа.
Считал, что сам - неугасим.
И каждый день – не то, чтоб завтра,
Но, в целом, то же, что вчера.
Его не брали в космонавты.
И проводить с ним вечера
Никто не жаждал. Год за годом
Он нёс в себе терзаний груз.
Он был героям антиподом.
Его пугал любой конфуз.
В труху истёрлось чувство долга.
Нога застряла в колесе.
Он жил, как все. Совсем не долго.
И умер, в принципе, как все…