О, эта праздная небрежность, когда краса так дивно манит,
И что нам остается? Нежность. И пусть иллюзия обманет.
Мы в том театре, как актеры, готовы снова раствориться.
Печаль, она проходит скоро. И очень страшно воплотиться.
О львицы дивные, вы снова небрежно смотрите на мир.
И больше нет пути иного, как только распрощаться с ним,
Когда прекрасная эпоха, растает, словно этот сон.
Останется лишь профиль Блока, потом исчезнет даже он.
В театре, где мы все играли себя, а может быть иных
Созданий, дивные печали хранили этот старый миф.
И мир, в его великолепье был так далек от этих грез.
И вы проснулись на рассвете. И ветер вдруг духи унес.
И в старом парке встреча снова так неожиданно мила.
И мира больше нет иного, чем тот, который обрела
Твоя душа в театре этом, в плену у света и тоски
Звучали дивные сонеты, и пелись светлые стихи.
Ваш век серебряным назвали. И в блеске тихом и тоске,
Звучали дивные печали. И веер чуть дрожал в руке.
Раздета, больше, чем одета, и потому озябла снова,
Но света не было от света. Метались среди грез и снов.
Небрежно брошенные снова в мой век, и в трепете огня
Еще я вижу этот пламя, заворожившее меня.
И диалог, он будет длиться, и что ему теперь века,
Когда вдруг воскрешает лица опять художника рука.
№№№№№№№№№№№№№№№№№№
Прекрасна, печальна, легка. Мифы серебряного века
Сушко Любовь
Есть в напевах твоих сокровенных
Роковая о гибели весть.
А.Блок
Муза снова явилась к поэту и долго парила,
И присела устало, и что-то твердила о том,
Что прекрасна и жизнь, и судьба и удача любила
Этот тихий и тайной окутанный в полночи дом.
Он смотрел удивленно и ей он поверил едва ли.
Но она улыбнулась, и скрылась , шуршали шелка.
И какие-то райские птицы за ней улетали.
И бессильно махнула прекрасная в кольцах рука.
Он стоял у окна, и хотел ее снова увидеть.
Но туманная даль унесла ее ночь эту вновь.
И тогда научился поэт эту жизнь ненавидеть,
И твердил , что ему не нужны ни мечты , ни любовь.
Сон во сне - эта ночь, и она в голубом на мгновенье.
Кто же может помочь, и кому позвонить в этот час.
Но вернулось в тиши, но пришло к нему вдруг вдохновенье
И печали пропали, и пишет поэму сейчас.
Только тайна и свет никогда не спасают от боли.
И в полете ином, он останется вечно вдали.
А она? В этот миг мы ее называли Любовью.
Да, усталая муза говорила ему о любви.
Дама в синем, мечта, и стихия, которая рядом,
И в пустынной дали растворяются снова мечты.
Не зови, не ищи, пусть вернуться такая отрада.
Но ее удержать не сумеешь, о, ангел мой, ты.
И она уходила, казалась порой виноватой,
Но невинная была, и без слез ты ее отпусти.
И шуршали шелка, и духи уносились куда-то.
Ну а что оставалось, лишь грезы, туман и стихи.