И если деньги не могут тебя купить, или украсть до завтра,
То август должен тот час остыть и походить на завтрак.
Солнце в зените наденет кольт, делаясь сразу лишним,
И рассечется на сотни вольт, по раскаленной крыше.
Август дурманом глядит в упор, кажется черно-белым.
День, зацепился за складку штор, на четверть себя, примерно.
За руку держит седая тишь, ласково обжигая.
Я ведь не жду, то, что ты простишь. Я ведь теперь другая.
Где-то в глазах заливной рассвет, пьяно плывет и остро.
Мне не твои девятнадцать лет, что образуют остров.
Солнце в кулак и шаги тихи, в сердце ничто не режет.
Я тут пишу о тебе стихи даже немного реже.
Память не мстит между «от» и «над», мягко идя на лапах.
Помню еще твой упрямый взгляд и шелковистый запах.
Собственно, хочется до утра дико кричать от счастья.
И рассыпаться в тебе, сгорая, на составные части.