Её душа, естественно дрожала
Когда она в машине выезжала.
Вокруг неё гуляли дамы света,
Не жизнь иная, новая планета.
Здесь всё не так, не батюшки подворье,
Где каждый день в хлеву встречала зори.
И думала скотину убирая:
Иную жизнь лишь даст земля сырая.
А здесь, до полудня, глубокий сон в постели.
И сладкий кофе с мятой карамели,
И побрякушки – бусы в чёрном ларце,
А за спиной всегда Володя Карцев.
Опричник генерала. Её сверстник.
Когда она снимала с пальцев перстни.
Он прятал их в ларец, на гладь подушки
И уносил. Но ушки на макушке.
Как пёс цепной. Одна забота - Маша.
Владимира боялась даже стража.
Все видели его крутые меры.
В приёмной фрунт держали офицеры.
Глубокой ночью появлялся Врангель.
Без кителя, без крыльев, не архангел.
Дрожали руки, бил озноб, жёг кашель...
Он прислонялся туловищем к Маше.
Она его по-прежнему хотела.
Но оказалось льдинкой его тело.
О том, о сём, с ней коротко калякал.
Тревожно спал, бывало даже - плакал.
Жалела генерала, но немножко.
Вела к заливу узкая дорожка.
И там одна, как это полагалось,
В проёме моря розовом купалась.
Судьба сестёр Марию волновала.
Она всем поручения давала
Их разыскать: живут, поди, под боком...
Хотя бы весточку прислали ненароком.
Но говорил со знанием Володя:
Не может женщина без мужа по природе.
И твои сёстры, где б не находились,
Давно - поди к кому-нибудь прибились.