Рождённая, в краю степей ковыльных,
Мария море видела впервые.
Оно пугало силою шальною
Но восхищало, синею волною.
Тащил прибой могучие потоки
Их брызги омывали её щёки.
Ей расплетали косы, дуя, ветры
И облака садились на Ай – Петри.
Картина, словно вышивка на пяльцах,
Вдоль берега торчат гранита пальцы.
Горы "Медведь" проплешенный затылок,
Медузы плоть густая как обмылок.
Сбегающая к морю россыпь Ялты
И говор моря грохотом кувалды
Бьёт методично, камни разрушая,
Вдоль моря нитка берега кривая.
Она водой два мира разделила
Одним покой и вечность посулила,
Других из гнёзд согнала как пичужек
День ото дня, всё горестней, всё хуже.
К ней подошёл корнет из ординарцев
Двадцатилетний граф Владимир Карцев
Служил он генералу и короне
Был шефом гардероба при бароне.
Ему как многим нравилась Марина
Причёска его пахла бриалином.
Спина его изящна словно арфа
И бриз морской играл концами шарфа.
Не то, чтобы красавец, и не "рожа"
Услужлив, и в поступках осторожен.
Он пригласил Марину к генералу,
Вот старший офицер впустил их в залу.
Роскошен кабинет, почти из сказки.
Она вошла в него чуть-чуть с опаской.
Здесь жала пчёл безумие творили
И яд свой в позолоте растворили.
Когда бы рай был достижим на деле,
А не в мечтах, не в сказках, ни в постели,
В него она душою бы стремилась
И, несомненно, в ангелов влюбилась.
Из-за стола поднялся небожитель.
Крылом свисал с плеча парадный китель.
Склонил он голову, пророкотав органом:
Увидеть вас; и лечь на поле бранном.
Алмаз в толпе. Иголка в стоге сена
Как ты прекрасна, необыкновенна!
Как хороша! И плечи и головка...
Стройна, как трёхлинейная винтовка.
Эпитетов, не высказаны горы.
Оправданны слова, хотя и скоры.
Вы скрасите мои часы досуга
Теперь я ваш, а вы моя подруга. –
И попросил Владимира: будь милым,
Всё исполняй, чего б не попросила.
Стемнеет лишь, веди в мои покои,
Не перепутай двери с перепоя.
Там, этот штаб-с, защитник трона, Хлудов.
Не терпит баб-с и ненавидит блуда.
Он нас обоих вышвырнет за двери.
В роду мужицком, Хлудовы, все звери.