Эмили Дикинсон
506
Привлёк меня к груди. Живу
Тем, что свершилось наяву
В тот день для нас двоих.
То был простор без рубежей.
Туда стремил свой бег ручей,
А в море вдруг затих.
То был не воздух, а – эфир,
Я вновь рождалась в этот мир, –
Черт не узнать лица,
Своих не чувствовала ног,
Цыганка, после всех дорог
Познала миг венца.
И в тот Приют, я – пилигрим –
Ребеккой бы в Иерусалим
Совсем иной вошла.
Я персиянкой в алтаре
Владыке Солнца на заре
Молитву б вознесла.
Emily Dickinson
506
He touched me, so I live to know
That such a day, permitted so,
I groped upon his breast.
It was a boundless place to me,
And silenced, as the awful sea
Puts minor streams to rest.
And now, I’m different from before,
As if I breathed superior air,
Or brushed a royal gown;
My feet, too, that had wandered so,
My gypsy face transfigured now
To tenderer renown.
Into this Port, if I might come,
Rebecca, to Jerusalem
Would not so ravished turn –
Nor Persian, baffled at her shrine
Lift such a Crucifixial sign
To her imperial Sun.