Он выражался непристойно метко,
Вгоняя в краску белые салфетки.
Посуда, дребезжа, тускнела глянцем
В периметре его жестикуляций.
Кипела водка в запотевшем штофе,
В кофейнике остыл забытый кофе,
«Барашками» скрутились сыр и сало,
Черствели канапе и круассаны.
Поплыли сладко розочки у торта,
Пролился соус на пиджак двубортный,
Упали на пол вилка, нож и ложка,
Вдавил ботинок в ковролин картошку.
Куда деваться от стыда и злости?
К столу прилипли кожура и кости,
Для полноты моей дорожной драмы
Отрыжкой смачной сдобрен тост «За даму!».
И он, и я – элита из Столицы –
В России узнаваемые лица,
Но это не добавит нам престижа
В Мадриде, Риме, Лондоне, Париже...