На вечной вахте дремлют рулевые,
они важны, спокойны и инертны.
Так повелось, что смертны все живые,
а мёртвые, а мёртвые бессмертны.
Живые льют и кровь, и пот, и слёзы,
а мёртвые, известно, не потеют.
Но вырвалась на свет из мёртвой прозы
живым стихом безумная затея.
И время, замедляя бег, застыло в удивлении.
Всё замерло, лишь стих шагает, души шевеля.
И вот уже, и вот уже, в обратном направлении,
заслушавшись, вращается Земля.
Кто не был, на секунду хоть, поэтом,
кто не горел, хоть миг, безумством грёз, тот
навсегда остался вне планеты,
которая притягивает звёзды.
Которой, на страданья не взирая,
кладём на грудь гранит могильных плит мы,
которая нам дарит, умирая,
созвездья строк, в букете ярком ритма.
Родился в ночь, а в ясный день стих получил крещение,
он стёр ладонью мягкой пыль с гробов седых томов
и точкою опоры стал надёжной во вращении
застывших душ, скупых сердец, расчетливых умов.
Но некто тяжело и габаритно
сказал, зевая в бархат тёплой ложи, -
запыхавшись от бешеного ритма,
загнётся стих, как загнанная лошадь.
Не по канонам он, не по проектам,
И груз его не по плечу поэту.
Так говорил не кто-нибудь, а некто,
и кое-где прослышали об этом.
И в горло – кляп, и стон, и хрип… в несовершеннолетие
стих умирал, и между строк просачивалась кровь,
но подобрал один чудак два мёртвых междометия
и окропил живой водой останки полуслов.
Собрал слова, сложил, - будите свет вы!
Слова его звучали, как молитва,
когда он поднимал сухие ветви
стиха и красил изумрудом ритма.
И таял снег, и лёд ломался тая,
и сложенные заново, как птицы,
к нам строки возвращались, прилетая,
и падали улыбками на лица.
И снова шар земной, шаля, крутил спираль истории,
ломая догмы, время бег упрямо тормозя.
И только НЕКТО выпадал из этой траектории,
увязнув напрочь в дележе на «можно» и «нельзя».
Теперь угрозы были не помеха,
и мчался стих, презревший низость торга.
Летел он, от рыдания до смеха,
и вырастал, от стона до восторга.
И падали к ногам цветы живые,
и было это в память посвященье.
И приутихли псы сторожевые,
Пленённые гармонией вращенья.