Степану Клину двадцать три года
Он из родовы забайкальских
Это свежая кровь трех народов
Играя слилась на скуластых щеках
Степану Клину двадцать три года
Он ест пресный хлеб в эвенкийском чуме
Он может пройти тропой росомах
Он возле костра на снегу ночует
И с ним говорит на трех языках
Степану Клину двадцать три года
Он не верит в Будду, но Будда рядом
Сколнясь над Степаном проводит в свой храм
Он не знает Христа, но русский ладан
Напомнит ему гарь тридцатых драм
Степану Клину двадцать три года
Он хранит легенды последних шаманов
Он стоит у могил сынов декабря
Он предков находит с осколками камня
И помнит все даты без календаря
Степану Клину двадцать три года
Он слышит стон акатуйского ада
Не может забыть семеновских бань
Он не может простить, что дед его падал
Под красной расправой в навозную дрянь
Степану Клину двадцать три года
Степану Клину двадцать три года
Он из родовы забайкальских
Он ноздрями прапрадеда помнит свободу,
Но пока надышаться не может никак
Степану Клину двадцать три года