Ангелы и вороны

Sid Night Raven

 
Ангелы
       и
       вороны
(нерегулярный цикл)
Настежь открытыми ранами
Навстречу рассветной флейте.
Из раны течёт стаканами –
Подставляйте и пейте.
Сквозь плёнку текущего глаза
Протягивать пальцы в надежде…
Кромсающей болью мясо –
Отрывайте и ешьте.
Безгрешностью и безбрежностью
Кровь холодеет в вёдрах,
Тело темнеет нежностью –
Вмятинами на бёдрах.
Мучительное, как рвота,
Рассветное молоко.
Легко умирать за кого-то?
Легко.
23.12.2005.

Меня терзают смутные сомнения,
А стоит ли мне в эту мерзость лезть?
Но если Вы ****и в жопу гения,
То это вряд ли делает Вам честь…
Почти эквивалентно офигению
Моё теперешнее состояние,
Но если Вы плевали в душу гению,
То это равнозначно злодеянию.
С такой харизмой и с такой брутальностью
Вам бы подумать прежде, чем родиться.
Но если Вас любили с гениальностью,
Вам точно этим следует гордиться.
23.12.2005.


Я летела домой.
Звёзды липли к ногам,
Как сердца покорённого зала,
Я едва замечала
Волшебную их красоту,
Я летела домой.
Соль слезы на щеке замерзала.
Перламутровый лёд
Рассыпается в пыль на лету.
Мимо плыли огни,
Словно песен чужих отголоски,
И лоскутьями рваными
Облачный чудился дым.
Новогодняя тьма с неба сыпала
Снежные блёстки
И рвала на полоски
Причастность к Великим Иным.
Крыльев шелест и хруст,
Снежный жалобный скрип под ногами,
И верёвками – руки – забывшие,
Что же им делать теперь.
Я летела домой,
Чтобы вновь упереться рогами
В ряд слепых тёмных окон
И насмерть забитую дверь.
25.12.2005.

Старой раны просвет
Зарастает, как пирсинг в брови,
Ведь уже не четырнадцать лет,
Чтобы ставить вино на крови.
Всё, что только могло – всё случалось,
Что имели – успели похерить,
И уже никого не осталось,
Кому было бы просто поверить.
29.12.2005.

Зимовье плюшевых зверей
В шкафах берлог,
Проёмы выбитых дверей –
В конце дорог.
Кровавой слизи пелена
Болит от слёз,
И одиночество без сна –
Мой верный пёс.
И с пальцев содранных роса,
Вишнёвый цвет,
Наивной веры в чудеса
Сто лет как нет.
И пламя маленьких свечей
Со всех тортов…
Мир состоит из мелочей
И из понтов.
Закрою феньками следы
Былых страстей,
Мне прожигают кожу льды
Вплоть до костей.
Мне снятся гипсовые львы,
Гранитный блеск
И застывающей Невы
Последний всплеск…
И в сердце выжжена давно
Живая нить,
И совершенно всё равно,
Как дальше жить.
30.12.2005.

Мне не важно, тогда и сейчас,
Где мне встретить свободу от мук –
В ледяной пустоте твоих глаз
Или в тёплых краях твоих рук…
30.12.2005.

Любовь к тебе как вера
И верность как привычка.
Скажи, какого хера
Я стала еретичкой?
И в чём я усомнилась,
Увидев отблеск фальши,
И что, скажи на милость,
Мне с этим делать дальше?..
17.01.2006.

Рассвет. Я мастурбирую распятием.
В излучине щеки дрожит слеза.
Единственные двери восприятия –
Распахнутые тёплые глаза.
Слеза имеет форму медиатора.
Поскрипывает съехавший чердак.
Порою так недостаёт вибратора!
Мне очень жаль, но всё же это так.
Качается повешенная мышка,
Я думаю, что это добрый знак.
На слюдяной небесной крышке
Тускнеет золочёный Зодиак.
А в трещинах разбитого стекла
Искрящееся солнышко застыло.
Да у меня не только крыша потекла,
Да у меня уже давно фундамент смыло.
5.02.2006.

Дождь человеческих слёз
Разрывает глаза облакам,
Брызги из-под колёс –
По щекам…
И хотя
Все слёзы мои –
В одной капле дождя,
Золотые ручьи
Снова стали ничьи,
С неба рушатся звёзды.
Сотворённый кумир –
Планокур и плейбой.
Всё просто:
Есть ты и есть мир.
И он – не с тобой.
5.02.2006.

Двери настежь. Сквозняк.
Содрогаются стены и пол.
Это передозняк –
Показательно. Мордой об стол.
Штукатурка лица
И живые царапины глаз,
Злые иглы венца
И улыбка – единственный раз
Промелькнула. Сгорела. Согрела.
4.02.2006.

…И губы выпачканы мёдом,
И пали ангелы как звёзды,
А я была с моим народом
В лице заезжего прохвоста.
Он мне сказал, что он – мессия,
Пусть не всерьез, но навсегда.
Играл, как Пако де Люсия,
А пел – искрились провода.
Его глаза – светлее ночи,
А волосы – чернее солнца,
И он когда-нибудь вернётся,
Наверно, если вдруг захочет.
С тех пор, как это завертелось,
Кругом сплошная дребезда,
Вот только жить мне не хотелось,
Пусть не всерьёз, но никогда.
5.02.2006.

По вечерам ко мне приходят гости
Портвейном раны промывать от соли,
Вправлять мозги и сломанные кости
И ковырять саднящие мозоли.
А утром я пишу записку: «Мама!
Закрой сегодня двери на замок.
Моя душа – как выгребная яма.
В неё уже насрали все, кто мог».
6.02.2006.

Как просто пить водку как воду,
Уже никогда не пьянея,
Иметь ежедневно свободу
И больше не бегать за нею.
Ваш чай для меня как отрава,
А вы – самолётиков стая
Из всех ваших писем корявых,
Которые я не читаю.
Ведь в мире так много прощаний,
Совсем не осталось прощений,
И книги полны описаний
Каких-то крутых извращений.
6.02.2006.

Глаза дали течь. Виновата.
(И время, и люди не те).
Заткну их комочками ваты:
Вино можно пить в темноте.
Весна – это мысли о лете
В глаза открываются течью,
А руки висят будто плети,
Гвоздями прибиты к предплечьям.
А к вечеру тёмные тени
Размазаны, будто грязюка,
И злая, паршивая скука
Лежит на последней ступени…
13.02.2006.

К чему я шла? За что боролась?
Что возносила до небес?!
Вот просто тело. Просто голос.
А умереть готова без!
Но всё сильнее запах гари,
И обрывается строка…
Когда тоска по этой твари
Невыносима и легка…
Когда в безбожно синих пятнах
Слова, и руки, и лицо…
Заткните пасть мне горстью мятных
Потрескавшихся леденцов.
И я опять встаю с земли,
Куда изволили швырять,
И думаю, а нужно ли
Мне эту рану ковырять?
13.02.2006.

Писание читается «под мухой»,
Когда за стенкой любятся соседи.
Порою легче быть дешёвой шлюхой,
Чем дочерью богатой бизнес-леди.

Писание читается буквально,
Да и читатель больше в роли зрителя.
Порою легче жить полулегально,
Но знать, что ты наложница Спасителя.

И ты поймёшь любого иноверца:
По сути, он такой же, как и ты.
Ему вот так же ковыряли пальцем сердце
И разбивали вдребезги мечты.

Ты веришь в Бога, просто не боишься,
И просишь его только об одном:
Чтоб небеса, к которым ты стремишься
Не оказались перевёрнуты вверх дном.
16.02.2006.

Пространство не трёхмерное,
А плоское, как дверь.
Наверно, я неверная,
Неверная теперь,
Когда мне атмосферное
Дыхание всё равно,
И кровь моя, наверное,
Уже почти вино.
Я вовсе не потеряна!
Потеряна – не я!
Меня еще – немеряно,
Бери! Бери – твоя!
Ребром в груди застрявшая,
Взять сердце не даю.
Я просто потерявшая,
Поэтому и пью.
25.02.2006.


Прошлое – колёсно-героиновое.
Впрочем,
За облачными складками
Бывает разное.
Спой, светик,
Я творю всё новое.
Короче,
Лучший анальгетик –
Дешёвое,
Сладкое,
Рубиново-
Красное.
25.02.2006.

Ищу существо пообщаться,
С кистями пушистых ушей,
И чтобы еще не прощаться,
Едва прикоснувшись к душе.
Ищу настоящей пищи,
Ищу среди пьющих чаще
Того, кто меня отыщет
В гуще сопящих спящих.
Пружиной дождя по луже
Жужжание влажной спирали.
Никто никому не нужен
Ни в радости, ни в печали.
15.03.2006.

Дорожка розовой блевоты
На нежном тающем снегу…
Непропечатанные ноты
Блестят иголками в стогу…
Непропечатанные буквы
Берутся кем-то напрокат,
И брызжет соком спелой клюквы
Холодный мартовский закат.
И от весенней течки крыша
Давно и прочно набекрень.
Крадутся сумерки, я слышу,
Едва отбрасывая тень…
15.03.2006.


К.
Какого дьявола я мысленно с тобой?
Какого чёрта ты опять мне снишься?
Не оттого ли, что какой-то перепой
Может изгадить всё, к чему стремишься?
На кой мне эта вечная любовь?
На кой мне эта одинокая свобода?
Чревата сотнями разбитых лбов
Молитва выцветшего небосвода…
И «неформал» звучит как приговор,
Как в сердце хрустнула осиновая палка.
Я просто передвинула затвор:
Как приговор звучало «неформалка».
16.03.2006.

Кофеиновый тремор с утра
Переходит в вечернюю пьянку
В круговых перегибах двора,
Превращающих небо в жестянку.
Мы опутаны ранней весной
Паутинами древних желаний
И шевелится ветер ночной
В недокуренном с вечера плане.
И до лета еще далеко,
И зима еще дышит в затылок,
Добавляют кровь в молоко,
Лижут блики бока бутылок.
Но горячие брызги приправ
Из запястий влюблённых созданий
Пахнут мёдом июльских трав
В безнадёжности ожиданий.
19.03.2006.

Удивительное рядом
И, куда не посмотри,
Леденцовым лимонадом
Истекают фонари;
Дней причудливых скольжение
Бесконечной чередой;
Моё каждое движение –
Это танец под водой.
Годы жизни в переплётах,
Позабытых на века.
Лунный цвет ночных полётов –
Сутра жёлтого цветка.
Я себя ужасно дурно
Повела, должна признаться
Сквозь пьянящие ноктюрны
Слуховых галлюцинаций.
След Серебряного века –
Узким шрамом через лоб.
Жизнь моя, устав от бега,
Переходит на галоп.
Задыхаясь, чертыхаясь
И глотая облака,
Чёрта с два я вам признаюсь
В том, что жизнь мне не легка.
Смерть стремится мне навстречу,
Смерть стремается с меня.
Спросит: «Ты куда?» Отвечу:
«Да на похороны дня…»
21.03.2006.

Слёзы звёзд пронзительно красивы,
Словно пятна нефти на воде.
Мои романтицидные порывы
Осколками разбросаны везде.
Страшно до истерики. Бояться –
Смысла нет. Плевать в лицо свободе.
Остаётся плакать и смеяться
Над пугающей бездарностью пародий.
Ведь тебя я вижу лишь во сне
По пути с небес на кайфоломню.
 А этот – где-то глубоко во мне,
А я даже цвета глаз его не вспомню.
23.03.2006.

По заснеженным полянам
Лунный вихрь. Смерти нет.
Ты пришёл под утро пьяным
И прекрасным, как рассвет.
Я ждала тебя так долго…
Хочешь жить, умей вертеться:
Я похерила осколки
Раскуроченного сердца.
Отстирать бы душу надо
От кровавого пятна:
Это цвет чужой помады
И прокисшего вина.
Пусть ты не был мне обещан
На изломе и надрыве,
Но тебя любивших женщин
Нет сильнее и красивей…
29.03.2006.

Я город по весне не узнаю,
Он стал теперь чужой какой-то.
В этом тоскливом ветреном краю
Невыносимо без «Пинк Флойда».
Уже не лезешь ни к кому с добром,
В ответ всегда агрессия.
Когда струится жидким серебром
Из глаз весенняя депрессия,
Холодно грязи талые приливы –
Вот всё, чего достиг в искусстве я.
И небеса до отвращения сопливы,
И хочется надраться до бесчувствия…
30.03.2006.

К.
Расцвечена лучами взгляда горестного,
Колючими и жёсткими, как ворс…
Скажи мне, что мы оба любим Моррисона,
Скажи мне, что мы оба любим Doors.

Оставлена в тиши ночного города,
Где плавают в каналах звёзды вечные,
И уши вылезают из-под ворота:
Как на беду, они остроконечные.

Измотана любовью на прощание:
Дописывала брошенные книги,
А у меня в глазах темно от обещания
Разбить мне губы за стихи и крики.

Когда в ладони прятала лицо я
И кельтский крест болтался на груди…
Скажи мне, что мы оба любим Цоя
И питерские долгие дожди…

Скажи мне, что ты тоже слушал Летова,
Что с горя напивался до соплей.
Нет, мне не станет радостно от этого,
Но, может, чуть теплей…
31.03.2006.

Сломанная ива
Над ночной рекой, -
Написала криво,
Сломанной рукой…

* * *
Так получилось, что я вне закона:
Людям, наверно, видней…
Я зацелована, словно икона:
Толку от этих слюней…
Рвутся стихи, загораются книги,
Новая власть удивила:
Если на вас не надеты вериги,
Значит, вы просто цивилы.
Прошлое страшно, грядущее слепо,
Смерть улыбается.
Крошится снегом апрельское небо,
Как рассыпается.
Спрятаться бы в лабиринте сплетений
И за красивые лица
Этого клуба тепличных растений
В этой огромной теплице.
Жизнь растеряла остатки приличий:
Нечему больше гореть.
Только пока будет жив дядька Ричи,
Я не смогу умереть.

       * * *
Странно и красиво
Рвёт свою кору
Сломанная ива
На ночном ветру.
5.04.2006.

Когда не пишется.
Падают тетрадки требухи
В ледяную кашу под ногами.
Можно просто делать оригами
И дарить их ветру, как стихи.

Падают, бездарны и легки;
Жаль, что их не дождались журналы.
Можно извести на косяки
Эти откровенные баналы.

А можно положить их в туалет
И использовать по назначению,
Если ты решил, что ты поэт,
Это не подвластно излечению…
5.04.2006.

М.
Мы с тобой открывали весну,
Как бутылку с пьянящей настойкой.
И огромной небесной помойкой
Шла дорога волшебному сну…
Мы – герои сожжённых страниц,
Жертвы авторских грубых ошибок.
Больше нет таких варварских лиц
И срывающих башню улыбок…
И открыть створки сердца на лето,
Отскоблив жирный пепел и плесень,
Разделить с тобой несколько песен –
Наглотаться чистейшего света.
16.04.2006.

Дурная привычка влюбляться в богов
Ведёт на обрыв.
Тот, кто говорит: «У меня нет врагов» -
Скорей всего, лжив.
Закат расцарапанный, небо под ним –
Сплошной негатив.
И каждый из нас одинок и раним,
Пока еще жив.
16.04.2006.



Х.
Мы предали друг друга мазохистски,
Мы продали друг друга по частям.
К вискам прикладываю лёд для виски,
Скользящий по контрастным плоскостям.
Предательство: размазанные лица
В румяных кровянистых облаках,
Предательство: бухло, такси, столица
И музицирование в кабаках…
Предательство: границы ощущений,
Которым нет пока пристойных слов.
Предательство: печаль прощений
И красное вино под звон колоколов.
Ведь я теперь не знаю, где ты,
Но, чтоб ты знал:
Я помню все твои запреты,
И я не стану трескать люминал.
Ну, разве ужраться водкой с виски,
И не забыть туда добавить льда.
Так предавать умеют только близкие,
Спокойно и забывчиво. Всегда.
9.06.2006.

Я сама себе покупаю цветы,
Чтобы перед тобой понтоваться.
Я сама себя называю на «ты»,
Я почти научилась с собой целоваться…
Ты вчера подошёл, попросил прикурить,
Интересно узнать, чем всё кончится.
Я не знаю, о чём мне с тобой говорить,
Но порой нестерпимо как хочется…
У меня и в слезах алкогольный процент,
Мои слёзы абсента дороже,
И тебя веселит мо й еврейский акцент,
А меня – твоя кислая рожа.
5.05.2006.

А.К.
Ну, бесполезно – так бесполезно!
Я нарезаю круги над бездной,
Я режу крыльями свод небесный –
Такой же душный, такой же тесный…
Ну, бесполезно – так бесполезно!
Пускай напрасно… пускай нечестно…
Заветом стану или запретом –
Но разве можно забыть об этом?!..
Ну, бесполезно – так бесполезно!..
Упрямой волей твоей железной
Себя заставить – смогу, забуду.
А я – сильнее! Я – помнить буду.
20.06.2006.

Зю.
Я цеплялся языком за облака –
Больно в основании языка.
Я стоял на линии отрыва.
Руки – два ручья, текущих криво.
Просто я пытался взять в ладонь
Обжигающий целительный огонь.
Я смотрел, как льёт с небес вода,
И глаза застыли, как слюда,
Чтобы больше никогда не потекло
Жидкое солёное стекло.
И во рту – хрусталь и бирюза –
Я цеплялся языком за небеса.
И внутри – густая пустота,
Так похожая на снятие с креста.
2.07.2006.

Довели же вот бабу своим пофигизмом
До наружности чучела,
Так рисуешь слезу, получается клизма,
Если очень заглючило.
Задолбало постельное, сука, кочевье,
Ах, брависсимо!
И рога её стали расти, как деревья, -
Независимо.
июнь 2006 г.

Х.
Второе лето без тебя
Хожу и пахну трупом…
И ветер, травы теребя,
Мне шепчет: «Это тупо…»
Одна брожу по ЖБИ
И сладкий дождь мне щеки
Целует, как слова твои
О том, что мы как боги.
А припозднившийся трамвай
Везёт сквозь брюхо Города –
Последний? – Ну так добивай,
Оно и так распорото.
А мне всего лишь двадцать лет,
Но ничего не хочется.
В окне – вечерний Вторчермет
И дождь на крыши мочится.
Мне стоит совершить обряд
По обработке раны,
И начинают все подряд
Протягивать стаканы.
Дружу со всеми – и с травой,
И с демиургом,
Но всё же – брежу не Москвой,
А Петербургом…
Второе лето раны рвань
Болит и стынет,
И боль, и матерная брань
Из уст богини.
Разрежет кожу, словно ткань,
И душу вынет…
2.07.2006.

Пустота.
Заполняет собою всё сущее.
Пустота. Ледяная, сосущая,
Как провал беззубого рта.
Пустота.
И внутри, и снаружи
Выжженная степь стужи.
Квадрат белого листа.
Пустота.
Вы хотели, а вам не дали
Ни черта.
Наше время – нелепо и слепо.
Прости, всем не хватит хлеба.
И ничего, кроме бесконечной дали
Холодного неба.
Пустота.
2.07.2006.

До тебя не докричалась –
Значит, не надо.
Почти спилась, почти сторчалась
И ничему не рада.
Над головою с детских лет
Проклятье кружит.
Хрустят запястья. Боли нет.
Никто не нужен.
Кровили пальцы. На гитаре
Струны рвались.
Не умею быть в паре.
Ползёт слёз слизь…
До тебя не докричалась.
Чего глотку драть?
Судьба отмолчалась.
Мне – догорать.
2.07.2006.


Кухня души.
На кухне души моей – грязно,
И бывшее хрупкое чудо
Разбросано здесь повсюду
Поблёскивающими опасно
Осколками битой посуды.
Форточка приоткрыта,
И что-то кипит в кастрюле,
Кошачина спит на стуле,
Течёт с потолка в корыто,
А коврик уже свернули…
На кухне души моей – душно,
И холодильник большой.
Не надо ко мне с душой
С какой-то кухни чужой.
А мне ничего не нужно,
А мне и здесь хорошо.
3.07.2006.

Не знаю, где. Лишь чувствую, что жив.
Протягиваю руку в темноту.
И тварный мир безвкусен и фальшив,
И птицы замерзают на лету.
Не знаю, как. Не знаю, как назвать
Чернеющие выжженные дыры…
И я уже устала ревновать
К огромному безжалостному миру.
А поздно. Ничего уже нельзя.
На мне же ничего не заживает!
Зигзагами по лезвию скользя,
Меня ведёт кровавая кривая.
И рвутся веки, и глаза горят
Так, что щёки в копоти и саже.
Смерти – нет. Зачем. Всё было зря.
Да что там!.. Если не увижу даже…
9.07.2006.

Тёмный ангел с ясными глазами,
Чёртов нелюдь с комплексом Христа,
Вспыхивают и сгорают сами
Взятые тобою города…
Нет – полгода. Кажется – столетье.
Я возненавидела Москву;
Вечность, перечёркнутая плетью,
Синь небес, разыгранная наяву.
Нет – полгода. Кажется – столетье.
Я возненавидела столицу,
Как вкус крови, отдающий медью,
Как толпу, с которой мне не слиться.
Дни проходят, словно нож сквозь масло,
Время разбивается о числа.
Сигарета под дождём погасла,
И ни в чём нет никакого смысла.
10.07.2006.

Я, конечно, вернусь.
За расстрелянным солнцем,
Где-то ближе к зиме,
по обратным билетам,
И печать на губах
будет кислым червонцем,
Как молчание дней
в то далёкое лето.
Будет белое небо и чёрные птицы,
И любимые лица
с пятнами тления,
Если выпадет снег
и возможность родиться
Нам с тобою
в одном поколении.
10.07.2006.

А.
Меркнут звёзды, под которыми когда-то
Умирали лучшие из нас.
Весь XX век прошёл как час
Небывало жаркого заката.
Ночь давно собой заволокла
Мне глаза, как чёрною повязкой.
В предрассветной тьме, густой и вязкой –
Лишь мерцание битого стекла.
Хочется не чувствовать, а верить
В искренние искры глючных глаз,
Что не только лучшие из нас;
Всё мы изнутри живые звери.
16.07.2006.

Здесь все немного привидения.
Здесь живу только я.
Но, пожалуй, что скоро исчезну.
Это было всего лишь за миг до падения
В ледяную зовущую бездну:
Мне оттяпали крылья, и ноги, и главное, хвост,
И с тех пор меня с каждой весной остаётся всё меньше.
Мне, возможно, лечиться пора. Способ, в общем-то, прост,
Как и всё гениальное. Но неизвестен.
Найти? Так ведь лень же.
А целительных штучек в моём арсенале, как водится, нету,
И тебя носит где-то.
Где ты, вечный герой моих песен, пират мой и брат?
Я – опять ошиваюсь у запертых врат
Золотого рассвета.
16.07.2006.

Мир потускнел.
Я, как во сне,
Иду сквозь дождь и бездорожье,
Кругом костры, и дым, и чад,
И угли под дождём шипят,
И кости из земли торчат,
Словно рога единорожьи.
Темнеет.
Может, дождь пройдёт.
Труднее
Жить, когда не ждёт
Никто, пожалуй, кроме
Старушки-смерти.
В моих глазах за рядом ряд
Танцуют черти –
Хвостами вертят.
Люди спят
В огромном тёплом доме.
А было всё –
Ножи кривые,
И неуместное геройство,
И знаешь – больше не спасёт
Умение думать, что жива,
Дела, слова,
Тела, едва
Живые.
Одно лишь свойство
Думать впредь
И не тонуть, и не гореть.
С землёй проститься,
Птицей
Кружить над полем…
Лишь душу не согреть
Ни сном, ни алкоголем.
Мир потускнел.
День ото дня –
Фрилав, фристайл –
Чур меня!
А лёд звенел
И таял.
Водкой
Залиты бинты
И рана, как из темноты
Рассвета контур чёткий.
Шприцы, стаканы,
Тараканы,
Использованные резинки…
Кругом разбросаны. Мои
Друзья – ходячие статьи…
Шёл дождь. Клевали воробьи
Кровавые слезинки.
25.07.2006.

Кто был тусовщиком когда-то,
Вернётся рано или поздно.
Это предательская плата
За ночь, где холодно и звёздно,
Куда уходят только те,
Чья жизнь – скитание, кочевье,
Где в безнадёжной красоте
Горят столетние деревья.
Но вот ты снова где-то между,
И возвращаешься обратно,
Когда оставлена надежда,
Ведь все входящие – бесплатно.
24.07.2006.

Приближение осени.
Я напилась чарующей отравы,
Полынной влаги лунного луча,
И сохнут губы, и желтеют травы,
И талым воском хлюпает свеча.
Даже для того, чтобы разбиться,
Нужно обязательно взлететь.
В этот образ невозможно не влюбиться,
Это тело невозможно не хотеть.
Говорят, его любили феи,
Только почему-то мне опять
Этот образ хочется развеять,
Это тело хочется распять.
Пальцы не отходят от наркоза,
Зрачки не реагируют на свет,
А дождь всё льёт, и кровоточат розы,
Покрашенные в ярко-алый цвет…
31.07.2006.



Смерть.
Ты подойдёшь – я не услышу,
Смерти шаги всегда легки,
Там, где другим срывало крышу,
Я жгла свои черновики…
На сигаретных рваных пачках
Старых стихов безумный бред,
А сердце, склеенное жвачкой,
Смазано пеплом сигарет…
Ты подойдёшь – я не замечу,
Смерть осторожна, но она,
Как неожиданная встреча,
Неотвратима, как волна.
Если бы ты с неясной целью
Мне не сказал: «К зиме встречай»,
Я бы не знала, как с похмелья
Пахнет ****ой зелёный чай.
Я бы не знала, как с абсента
Тянет на подвиг тех, кого…
И мимолётная легенда
Не приписала б мне его.
Я бы не знала, что мне рады
На чердаках и во дворцах,
Только зачем мне это надо –
Скотчем заклеивать сердца?..
Чтоб не терзаться ожиданьем,
Словно пропущенный звонок,
Ты изменил мне с мирозданьем,
Выбив мне почву из-под ног…
Как никогда близка к запою,
Прячась в бутылочный кристалл,
Я изменила всем с тобою,
Мир посмотрел, да и отстал.
Ты подойдёшь – я наготове,
Мы шли навстречу много лет.
Полно! Ни музыки, ни крови
На этом свете просто нет.
1.08.2006.

Свадьба.
Ветер у подножия храма
Заметал следы босых ног.
С плачем говорила мне мама:
«Это твоя свадьба, сынок».
Только почему она плачет,
Этого понять я не мог.
«Мама, что же всё это значит?»
«Это твоя свадьба, сынок».
Вот меня омыли прохладной
Чистою водой из ручья,
Вот меня одели нарядно –
Ждёт меня невеста моя.
Запах зацветающих вишен…
Матушка поёт, загрустив.
Всё сильнее в песнях мне слышен
Жалобный тоскливый мотив.
Солнце заливало упрямо
Крышу деревянного храма,
Мама шла с безглазой улыбкой,
Воздух был холодный и зыбкий.
Обернулся. Но не пустили,
И велят на ложе взойти.
Крышку гроба заколотили
И подняли, чтобы нести.
Я спросил: «Мама, что всё это?
Где цветы, почему венок?..»
И услышал слова ответа:
«Так тебя хоронят, сынок…»
2.08.2006.


Фантазия.
Я хотела бы стать
большеглазой, наивной,
С восторженным нежным голосом,
Слишком юной для смерти,
для земли – слишком дивной,
Распускать золотые волосы.
Я хотела бы кротким,
невинным взглядом
Сказать: «Я – твоя сладкая Джейн».
Не пластать ладони,
не дышать распадом,
И не видеть грязи,
и не пить портвейн…
Мне любить тебя –
всё равно, что пить
Расплавленное олово.
Я хотела бы сердце тебе разбить,
Чтобы ты потерял голову…
Чтоб я вспомнила всё,
что из памяти стёрла,
Ты шептал мне сказки
в эльфийские ушки,
Острые, словно нож…
Я хотела бы спать
с ножом под подушкой,
Чтобы тебе перерезать горло,
Когда ты уснёшь…
3.08.2006.

Сны теснятся на паперти боли…
Небеса разодрав на кредитки,
Словно куклу, по шву распороли
Циничные пальцы бандитки.
Сны не снятся ворам и прожжёнкам,
Они спят беспокойно и чутко.
Оказавшись внебрачным ребёнком,
Я не сплю уже третьи сутки.
Сны лоснятся от крови и пота,
И слезами сползают на губы.
Нам, ублюдкам, такая работа:
Мы, наверное, все однолюбы…
«Отскоблите небо от копоти!» -
Что орать и ногами топать,
Уходящему вслед похлопайте,
Отскоблите от неба копоть!
3.08.2006.

Помилуйте, да кто меня возьмёт
С собою на безоблачное небо?..
Я расплескала свой сопливый мёд,
И рухнул мир – рассохшийся комод.
У Солнца – перекошенная репа…
И бродит освинелая Луна,
Устроившись светилом на полставки,
Угрюмо хрюкает – кому она нужна;
Там, на Земле – запой и тишина,
Спят люди на заблёванных прилавках.
И вместо «***» сказать «увы и ах!»,
Закрыть окно и на ночь запереться.
В стаканах – яд. Ножи – на поясах.
Одной лишь вспышки сумрака в глазах
Достаточно, чтоб крыльям загореться.
4.08.2006.

С полуночи не покидает
Покойницкий запах лаванды,
На каждом шагу поджидают
Похотливые лысые панды.
Наверное, я параноик
В японском саду из камней.
Десятки больниц, сотни коек
Горько рыдают по мне.
4.08.2006.


Настоящее.
Настоящее –
Отчуждённое.
Мертвородящее.
Мертворождённое.
Вечный психоз.
Мечется
Пьяный колхоз –
Человечество.
Грустная пантомима.
Шампунь без слёз.
Снова сплошное мимо.
Осталось немного –
Doors без Джима,
Осколки «битлов»,
Песни без слов
И небо без Бога.
4.08.2006.

Ритм.
«Знаешь,
а ведь мы – битники…»
…А щёки – не изодраны.
Смотри, это разметка.
А синяки замазаны ссадинами.
А ведь я говорил тебе, детка,
Считай наши души крадеными.
…А пальцы – не изломаны. Контакт
Получился до боли близким.
Отбивая свой ритм не в такт,
Мы глотали из фляжек виски.
…А не больно. Пока есть ритм,
Солнце чёрное; Небо – цветное –
Не останется неприкрытым.
А сердце – не разбитое.
Скорее, разбитное.
5.08.2006.


Все стёкла – выбиты.
Луна прострелена навылет.
Сырые камни делают тяжёлой тьму.
И если сердце пополам не перепилят,
Когда-нибудь узнаешь, что к чему.
На шее – то ли камни, то ли бусы,
А пальцы потрошили папиросу,
И с вывернутой мякотью арбузы,
Похожие на жёваные розы.
8.08.2006.

Рваньё прикид. Кеды задрочены.
Гитара ни хрена не строит.
Душа вся к чёрту разворочена,
И буря мглою небо кроет…
Болит башка. Глаза слипаются –
Закисли от дешёвой туши…
Друзья пьют пиво. Улыбаются.
Поют про смерть. Бывает хуже.
9.08.2006.

Полнолуние – пятак
Смотрит на меня.
Или всё вокруг не так,
Или я – ***ня…
10.08.2006.

Мне противно и жалко себя до слёз,
Поганое лето – поганая погода…
Ноги ватные из-за колёс,
Я мертва уже больше года.
И ответит ветер волной тепла,
Как дыхание другого человека:
«Не делай добра – не получишь зла…
Ты мертва уже четверть века…»
11.08.2006.

Как странно – всё уже было.
Дольше ждала. Но каждое мгновение
Уходит в беспросветное забвение.
Беги! Пока на слёзы не пробило…
…И небо – простынь, разорванная сплошной просинью.
Зыбкая граница между летом и осенью.
3.09.2006.


Ночной полёт.
Д.

В безлунную ночь воздух пахнет нагретой землёй,
И мятые вспышки огромных огней пролетают
Сквозь дым, сжавший горло смертельной петлёй –
Проглоченный крик. И дыхания уже не хватает.
Плывёт одуряющий запах сожжённых могил,
Ночных полупьяных цветов и святого разврата.
Разгар упоительной битвы. Оставшихся сил
На смерть, на любовь, на полёт безрассудная трата.
От зелени глаз выцветает и тлеет трава,
И ты исчезаешь во мне каплей крови в кагоре.
Предельная скорость. Ты жив. Я, должно быть, мертва.
Но мы оба знаем, что там, впереди, будет море.
5.09.2006.

Сутра жёлтого цветка.
Зю и Андрюше
Солнечный жёлтый круг
Пальцами кто-то чертит.
Гнутые, словно крюк,
Жёлтые косы смерти.

Плачут стволы смолой,
Память жива надгробьями.
Ангелы над иглой
Кружат белыми хлопьями.

В золоте тишины
Листья на землю падали.
Чьи-то чужие сны,
Плач по осенней падали.

Ржавый помойный бак.
Лунная лужа. Где я?
Брошена просто так
Жёлтая орхидея.
3.10.2006.


Последний ангел осени.
Здесь смерть, что всех касается,
Не спрашивая имя,
С глазами, как у зайца,
Загадочно-тупыми.

Гранит, водой проглоченный,
Уже почти исчез,
И город заболоченный,
И облетевший лес.

Луна немного скошена
И склеена по шву.
Весна осколком брошена
В опавшую листву.

И снова веет тлением
От парков и аллей,
Огромных, как Миллениум
Задымленных полей.

Почти не видно лесенку
В бегущих облаках,
И снова пахнет плесенью
От фенек на руках.

В траве и в небе проседи.
Всё тихо. Боги спят.
Последний ангел осени
Уходит в листопад.
3.10.2006.

Ангелы и вороны.
Белые перья, чёрные перья,
Хриплые крики, чистые звуки.
Словно в лицо распахнутой дверью
Чёрные когти, нежные руки.
Чёрные крылья, белые крылья
Взмахом одним рассекают воздух,
Густо пропахший кровью и пылью.
Чёрные клювы, тонкие ноздри.
Белые лица, чёрные птицы,
Как же, должно быть, больно, всегда,
Соединяя миры, границы,
Зная, что там, приходить сюда.
3.10.2006.



Ангел Серебряного века.
Пинали палую листву копытами
И забирались в старые дома,
Где окна по ночам были открытыми,
А в зеркалах мерещилась зима.
Хвостами подметали пыль чердачную
И грустно пьянствовали в погребах,
Растрёпанные, грязные и мрачные,
Похожие на плесень на грибах.
И часто, в кровь избитые ногами,
Они варили кайф на старой плитке,
А вечером курочили рогами
Зажжённых окон золотые слитки.
Их всё преследовало что-то неотвязное,
Прекрасное, как тысяча смертей,
Как вечность. И невинное, и грязное,
Отчаянно влюблённое в чертей.
Во взгляде из-под крыльев тёмной чёлки,
Коньячно, остро пахнущих кудрей,
Как будто бы две мёртвенькие пчёлки
В свирепо потемневшем янтаре.
4.10.2006.

Первый снег.

М.
Осень, так как я её вижу,
С пятнами полётов-падений.
Солнце опускается ниже,
В белое вино сновидений.
В сумраке густой синевы
Медленно танцуют снежинки,
Ворохом опавшей листвы
Заметает крытые рынки.
Затянуло вскрытые ранки
Паутиной нежнейшей кожи.
Леденцы тончайшей огранки
И осколки разбитой рожи.
Ветер превращает в комок
Жёлтую бульварную прессу,
Ветер забивается в трубки,
Я б его курил, если б мог.
Рыжая, похожая на принцессу,
С травяным узором на юбке…
4.10.2006.

Ангел, который любил меня.
Снежные тучи склеились от заката,
Грязные и разбухшие, словно вата.
Черви ползут по сорванным орхидеям,
Ангел, который любил меня, стал злодеем.
Цвет этих крыльев – уставший казаться белым,
Эти глаза наполнены беспределом,
Мёртвой и лживой солью, вином, развратом,
Ангел, который любил меня, стал пиратом.
Узким серпом луны рассекает море
Голос, когда-то слышанный в звёздном хоре.
Просто пройдя по колотым в щепки лирам,
Ангел, который любил меня, стал вампиром.
Больно пробить ледяные пещеры сердца
Эхом прожитых лет, и секунд, и терций.
Сердце не может справиться с вбитой жердью,
Ангел, который любил меня, болен смертью.
4.10.2006.

Безжалостный город.
Здесь воняет любовью и смертью, как в пьесе Шекспира,
И голодные взгляды свирепо накрашенных глаз
Ни на миг не взволнованы судьбами этого мира,
Потому что другие давно всё решили за нас.
Здесь воняет винилом ногтей и погасшими звёздами,
Рвань и золото, кожа и кости, ключи и помада.
Здесь легенды тускнеют и просто становятся тостами,
И уже никому и ни в чем объясняться не надо.
По кофейням и барам разбросаны радуги магии,
Но промозглая ночь просто краска безмозглого дня,
И безжалостный голод склоняет тебя к копрофагии,
И безжалостный город со всех небоскрёбов плюёт на меня.
11.10.2006.


Откровение.

В.
Апокалипсис сегодня и сейчас,
Ангел бездны просто ходит голым,
Перья, что налипли на каркас,
Сорваны единственным уколом.
Я от крови липкая теперь,
Моя крыша съехала от крови,
Я сама сейчас как дикий зверь,
Рвущий вымя бешеной корове.
Я пустилась в бесконечный пляс,
Напрочь перепутала дороги.
Апокалипсис сегодня и сейчас –
Это то, чем отрубают ноги,
Чтоб спасти от красных башмаков,
Зашнурованных не первым поколением,
Чтобы забыть касание клыков
И дыхание, пахнущее тлением.
Ты мне нравишься лишь тем, что ты другой,
Что тебя как будто даже любят,
Я смогу писать другой ногой,
Если эту, левую, отрубят.
Безобразно располневшая луна,
Вся в следах пигмента и помады.
Я всегда со всеми сплю одна,
Каждый раз мне снова снятся гады.
Апокалипсис сегодня и сейчас,
Разрушение транспортного цеха.
Ты мне нравишься волной стыда и смеха
И блескучестью безумных глаз.
11.10.2006.

Костоломня, костоломня,
Внутримышечная жесть.
Я почти уже не помню,
Кто я и зачем я есть.
Равнодушные уроды,
Мутно-грязное стекло.
Время скапливалось в годы
И текло, текло, текло…
Время скапливалось в капли,
И бесчисленный отряд
Наступающих на грабли
Уже в сотый раз подряд
В сотый раз горел и таял,
Ехал, мчался и летел,
И бесчисленная стая
Растворялась в пустоте.
Слизью, листьями, кистями
Пахнет смерть засохших шкур,
Корка крови под ногтями
Как французский маникюр.
А глаза уже фасетки,
И, среди сплошных руин,
Льются слёзы из пипетки;
Время – чистый героин.
14.10.2006.

Время любить, время умирать.

Предателям
В небе что-то рыжее киснет,
Лужей воска стала свеча.
Разбившие кусок моей жизни,
Позовите меня на чай.
С мясом развороченным раны,
Во всю рожу глубокий шрам.
Все вы разбрелись, как бараны,
По горам, дворам и мирам.
Чёрными густыми слезами
Выпачканы руки любивших,
Думаю, вы справитесь сами,
Отделяя вечных от бывших.
Отдала последнее, дура,
Так что чуть не сдохла сама.
Так вот смесь говна и гламура
Начисто лишает ума.
Только нервы напрочь сгорели,
Не на чем больше играть.
Это в декабре, как в апреле –
Время любить, время умирать.
19.10.2006.

Поцелуй темноты.
Свет изобличает ложь,
Тьма скрывает недостатки.
Прикоснёшься и войдёшь
Ты во все мои загадки.
Ну, скорей, чего ты ждёшь,
Тьма – источник сновидений,
Прикоснёшься и войдёшь
В мокрый шёлк моих владений.
С губ твоих срываясь прочь,
Капли крови алой сыпью…
Выпью, выпью, выпью, выпью,
Прежде, чем растает ночь…
19.10.2006.


Секунда тишины.
Кругом суицид и покой – в этот миг
Все ветры земные летят напрямик,
Все вечные символы снова замкнутся в кольцо,
Все звёзды готовы вцепиться когтями в лицо.
Петля захлестнулась. Истлевшая память столетий
О каждом мгновении, просто растраченном даром, и
Секунда как пауза между ударами
Сердца и плети.
5.11.2006.

Сецессия.
Я умираю, так и не успев родиться,
Я размыкаю круг
И рву сплетенье рук
И выхожу за рамки самых злых традиций.
Ничто ничтожествует прямо под ногами,
Всё красное.
Горшки, не обожжённые богами
И руки грязные.
Огромный ветер хлещет щёки в щепки,
Нельзя сдаваться,
Даже если умер в двадцать
Ниже нуля. Железистый и крепкий
Вкус талой крови губ разбитых.
Остановите.
Вдох-выдох.
Вход-выход. Мне нужно выйти.
19.11.2006.

Невеста Северного ветра.
Он не был, но умел казаться,
Не думал, но умел сказать.
Он знал, как склеивать абзацы,
Он знал, как строки разрезать.
Вся жизнь от корки и до корки
Исчёркана его пером.
В каком мучительном восторге
Мы гибель чуяли нутром!
И вечеринка в стиле ретро
С ведром горячего вина…
Невеста Северного ветра
Вчера шагнула из окна…
10.12.2006.





Рождение мистерий.

Д.
День мёртвых. Палящее Солнце.
Обрывки случайных нот
Для тех, кто уже не проснётся
От тех, кто уже не уснёт.
И жуткие трупные пятна
На солнечном лике, и вот
Смерть влюблена безоглядно,
Любовь как пуля в живот.
Индейские тёмные скулы
В потёках запёкшейся ??краски??
Чёрной дырой дула
В мясо разносят маски.
Скандалам и ритуалам
Честь заменяет месть.
Забрызганная алым
И выкрашенная синим жесть.
И ненависть беспредметна,
Как воля. Куда бежать?
Он мёртв уже безответно,
И нечем дышать.
Выжженная пустыня.
Вырванные листы.
Жизнь – это то, что стынет
В пустых глазницах мечты.
18.12.2006.

Ноктюрн.
Мы друг с другом, как с манекенами,
Неопознанны и жестоки.
Город пахнет сырыми стенами –
Дождь размеренно урчал в водостоке.
18.12.2006.

Танец под водой.
Я пускаю радужно-кровавые
Пузыри
От обещанной отравы и…
…До зари…
Пальцев переломанных палочки,
Взгляд пустой…
Танец захлебнувшейся русалочки.
Танец под водой.
19.12.2006.

Теперь всё будет как-то иначе,
Ты больше не вернёшься туда,
Ты больше никогда не заплачешь,
Теперь уже совсем никогда.
Наверно, я смогу тебе снится.
Здесь каждый получает своё:
И склеенные кровью ресницы,
И крыльев обожжённых рваньё.
Здесь чёрные пустые колодцы,
Которые забыты навек,
Как всё, что у тебя остаётся,
Как медленный рождественский снег.
24.12.2006.





















 


To be continued…