Tragedy Club

Sid Angie Night
 

 


Tragedy Club.
Посвящается N.


Такси уезжает
к тому, кто заплатит.
Моего одиночества
– каждому хватит.

Павел Воля.


Intro.
Я давно забыла, сколько мне лет, хотя говорят, что еще не набежал даже тридцатник. С моим образом жизни даже имя своё забудешь. Хотя, кроме имени, у меня нет почти ничего. Только внешность тонконосой, остроухой и зубастой ночной нечисти и голос, начисто лишённый половых признаков.
Я ношу чёрные трусы с вышитым золочёными нитками кошачьим оскалом, чёрную кожаную сумку с погремушками и замшевые унты с бахромой, а летом – кеды, курю крепкие сигареты и не улыбаюсь, потому что на днях гопники выбили мне передний зуб.
Я веду жизнь альтернативщика, сплю на полу в обнимку с магнитофоном, завтракаю коктейлями по двадцатке за бутылку, в обычной жизни почти не снимаю наушников и вечно сижу, уткнувшись в книжку. Каждое утро, расчёсывая неукротимую солому чёрных крашеных волос и подводя глаза жирными чёрными линиями, я думаю, что слухи о моей красоте сильно преувеличены.
Я неизлечимо больна иллюзией того, что под слоем времени боль можно спрятать вплоть до забвения. Но это не так. Ничто не запоминается так хорошо, как боль. Чем больнее, тем глубже шрамы и тем ярче и отчётливей воспоминания. Намертво.
Прошло то время, когда он мерещился мне на улице. Я просто увидела его во сне. И целый день ходила больная после этого сна. Это шрам, который всегда будет болеть – не только на погоду.
Я шла через полуразобранный мост напротив какого-то музея с гравюрами Дюрера в полупустых залах с отсыревшими углами.
Небо было белым и тяжёлым, как мрамор. Ледяной ветер разносил прозрачные иглы дождя по свинцовой воде. Он стоял в ней по колено и без особого желания переругивался с рабочими, которые ворочали бетонные плиты набережной. Меня втянуло в его глаза сразу, единым духом – и я впервые за бесконечные два года увидела его лицо удивительно чётко и ясно, вспомнив его, как на внутренней стороне век – до мельчайших чёрточек, которые я не знала, что помнила или не помнила, что забыла.
- Да, это я, - сказал он. Ветер играл его волосами – жёсткими, тёмными, прямыми прядями.
Когда он попытался меня поцеловать, я почти инстинктивно отпрянула в каком-то суеверном ужасе. Почему, непонятно, я ведь знала, что это сон, надо было позволить себе это наивное безобразие. А потом начались сеансы экзорцизма по полной программе и костры на перекрёстках дорог, призванные избавить меня от этого проклятия – я была реально в ужасе. Мне было страшно.
Так любить и так бояться – такое ничтожество! – он же был великий иллюзионист – коробка без торта, склеенная кофейным ликёром.
В отчаянии я пустилась во все тяжкие по иным мирам, и в одном из них были молодой Роберт Плант и Джимми Пейдж, а я была одной из тех несчастных группи, которую они затащили в номер. Впрочем, меня особо и затаскивать не надо было. О, это было круто – я наконец-то узнала, что такое double penetration; и в одном из снов я была подругой безумно прикольной лесбиянки-фотографа с сияющими расширенными зрачками и ёжиком тёмных волос и одновременно какого-то раздолбайского растамана, слушающего траву и почему-то курящего хип-хоп…
А после я вернулась в тошнотворный реал, в зелёные влажные сумерки, пахнущие шмалью, сумерки, в которых переплетённые ветки гноились яблоневым цветом. Я брела в сумерках с двумя пакетами мар’иванны за подкладкой сумки. Ветер хлестал меня по лицу моими же собственными волосами – беспорядочно отросшими тёмными прядями.
Я была и осталась альтернативщиком. Я была и осталась рыцарем рок-н-ролла. Только самым большим моим желанием в тот момент было обнять подушку и разреветься, как потерявшийся ребёнок.
Вот одна из причин, почему я здесь.
Идея этого сборника давно витала в воздухе над моей постелью, особенно если я делила её с каким-нибудь полупьяным готом или андеграундным поэтом с поехавшей крышей – персонажей, украшающих собой ночную жизнь тусовки всегда в избытке, что еще более усиливает тотальность и безысходность одиночества. Это всегда прельщает, как попытка контроля над чужими мозгами. Особенно если самому уже ничего не остаётся, как смириться со своей инфернальностью и безумным безобразием, которое пробуждаешь в людях. Тем более что все великие и культовые личности – такое же ничтожество по своей сути, просто они лучше других умели вытаскивать из людей их сущность и пробуждать манящие опасные инстинкты. Если понимаешь хотя бы это – уже есть шанс…



Городские легенды

памяти И. Кормильцева.
1.
Плоскости барных стоек,
Точки небесных тел.
Блюз городских помоек,
Мусорный беспредел.

В лужах гниют русалки,
Трупы целуют в губы,
Трупы везут на свалки,
Мусор горит, как трупы.

Ночью сверкают звёзды,
Но атмосфера склепа,
Только холодный воздух
Цвета сырого хлеба.

В чьём-то автомобиле
Мы целовались в губы.
Где-то кого-то били,
Где-то гудели трубы.

Я раздвинула феньки,
Я разрезала руку.
Ты же достал деньги
И отсчитал штуку.

Солнце взошло – утро,
Чётко, как отпечаток
Ты поступил мудро –
Ты не снимал перчаток.
5.02.2007.
2.
Создания подвыпивших демиургов,
Творчество алкоголиков.
Миска, полная недобитых окурков,
Фарфоровые котята на ночных столиках.
Болтовня убийц в каком-то клубе,
Пьяные слёзы сквозь треск помех,
Спокойно, никто никого не любит,
Праведники спят крепче всех.
Изнасилованные шмары,
Словно порванные холсты,
И бессмысленные кошмары
От бессмысленной красоты.
Они делят воду и твердь,
Они сделали нашу кровь липкой.
А потом посылают нам страшную смерть,
И мы принимаем её с улыбкой.
6.02.2007.

Я трое суток не спала,
Теперь я сплю на паре.
Нас ждут великие дела
В ближайшем виски-баре.

И всё зависло, словно крест
Попал под гильотину.
Возьми меня с собой в подъезд,
Убей во мне скотину.

Но мой мужской одеколон –
Отрава для крылатых,
И время ползает в наклон
На скользких круглых датах.

А тот, кого я так ждала,
Ушёл к какой-то бабе –
Их ждут великие дела,
И, сто пудов, не в пабе.

Какая грязная весна,
Распутица распитий.
Стакан дешёвого вина
В ближайшем общепите.
24.03.2007.

Хочется на кого-нибудь смазать помаду,
Пальцами в рану и залепить пощёчину,
Но никому ничего не надо,
Если сознание съехало на обочину.
Залепить пощёчину лейкопластырем,
Залить водкой свежую рану,
Пока за очередным пастырем
Прётся очередное стадо баранов.
Я никому ничего не рассказываю,
Не реву и не надеваю узкого,
Просто я кровь по щекам размазываю,
Просто я не знаю французского.
Весенние оттепели обманчивы,
Я так ни с кем и не повстречалась,
Ты опоздал. Я размазала по пластиковому стаканчику
С кофе всё, что тебе предназначалось.
24.03.2007.

Отваливаются сухими корками
Губы. Полные солёного блеска
Глаза; Но меня не торкает,
Я болтаюсь в воздухе, как подвеска.
А небо всё точно такое же,
Просто краешек отколот,
Просто в груди поселился ноющий,
Ждущий тепла алкогольный голод.
К парам явилась опять перепёртая
Чем-то настолько грубым,
Что как живая, но всё же мёртвая,
С огромными синяками и выбитым зубом.
Отваливаются от отштукатуренной
Стены куски белой плоти.
Заплаканные глаза зажмурены.
Девушка, зачем вы пьёте?..
24.03.2007.

Я – часть той силы,
Что вечно хочет…
Вода и вилы
По капле точит…
И ржавым вкусом
Язык прикушен.
Чужим загрузам
Никто не нужен.
Кривые рыла,
Клыки и крылья;
Меня накрыло
Бодяжной пылью.
Бродяжьи руки,
Глаза кобыльи…
Мечты и звуки,
Клыки и крылья…
Меня накрыло
Холодной ночью,
Я – часть той силы,
Что вечно хочет…
24.03.2007.

Это, вероятно,
Печально:
Когда про всех всё понятно,
А самому суицидально.
И ничего нельзя сделать,
Пока само не пройдёт.
Пена у рта кипела
Похабно, как анекдот…
24.03.2007.

Мемуары гейши.
…И хватит плакать – лицо потечёт.
Тени сходят – глаза смываются.
Половодье. Обратный отчёт
В два солёных ручья заливается.
То, что есть, никогда не храним,
А после разводим слякоть.
А я умерла вместе с ним,
Чтоб потом по нему не плакать.
Об осколки его ребра
Было сердцу легко пораниться.
Сколько мы заслужили добра –
Нам и четверти не достанется.
25.03.2007.

Ночная сторона души,
Надломленная красота…
Закрой глаза и не дыши,
И мысленно считай до ста.
И если вдруг ты сам начнёшь
Болтать о самом сокровенном,
То хлынет свет, слепой, как дождь,
И потечёт вином по венам.
25.03.2007.

К.С.
Все надежды, мечты и тревоги
Превратились в какой-то бедлам.
Об меня просто вытерли ноги,
И куда-то ушли по делам.

Тёплых дней ненадёжные пальцы
Держат флейту внезапной весны,
И несчастные ****острадальцы
Во мне видят кошмарные сны.

Я, очнувшись от сна тяжелого,
Кислый хмель из горла хлещу,
Я стою, запрокинув голову,
И глазами тебя ищу.

Дети нюхают спирт, как большие,
Дети помнят заветы твои:
Никогда не бухай на чужие,
Никогда не пои на свои…

Я скулю, как больное животное,
Рвутся книжки без переплётов.
Вероятно, погода не лётная
Для бумажных твоих самолётов.
31.03.2007.

Мерзавчики.
Был первый печальным, прозрачным и чистым,
Второй был чертовски, чертовски красив.
Третий мог стать поэтом, но был шовинистом,
Никогда никого ни о чём не просив.
А четвёртый канал, но теперь не канает,
Он такая же сволочь, но уже по-другому,
Он сказал друзьям, что меня не знает,
И я сделала вид, что мы незнакомы.
Если ты не можешь умнеть с годами,
Не расставайся с вином и дерзостью:
Парни и впрямь оказались скотами,
А все их приколы – грязью и мерзостью.
1.04.2007.

Как медленно тянется время,
Как сладко тянутся нервы…
Сегодня я пью с теми,
Кто склеил мне имидж стервы,
Чьи губы на вкус как мыло.
Я слушаю саундтреки
К тому, что уже было
Там, где текут реки,
Где выбрала этот путь я,
Противно, как поцелуй:
От неба к земле прутья
Клетки из водяных струй…
21.04.2007.


Рассвет в небе, как масло в каше.
О Боже, как мне сегодня мерзко…
И будет больно, и кто-то скажет,
Что рожа стала совсем зверской.
Глаза в лицах как дырки в стенах,
В глазах темнеет, дрожат руки…
Что есть такого в чужих генах,
Что мы не можем найти друг в друге?
Снаружи больно, внутри страшно,
И я не знаю, куда мне деться.
Все в один голос твердят: не важно,
И глушат водку, чтобы согреться.
22.04.2007.

У ангелов в аду растут копыта,
Линяют перья, прорезаются рога…
И вмиг шестая заповедь забыта,
Чужая жизнь не слишком дорога…
Свобода – смерть, но даже после смерти
Нет ни чужим покоя, ни своим:
Всех достают отъявленные черти
Под вечным предводительством моим.
23.06.2007.

Под небом оборванные дороги…
Всё это за что ж вам?
Осколки цепляют босые ноги,
Липнут растоптанные мечты к подошвам.
Прикуривая сигарету от сигареты,
Не хватит на жизнь в стиле comedy
За все ненаписанные портреты,
Развешанные по памяти.
Вода или ветер по морде хлещут,
Не всё ли равно, дружище?
Проникнувший в самую суть вещи
Не сделает грязь чище.
23.06.2007.

Ницшеанское.
Всё, что не убивает,
Делает нас сильнее.
Была бы она живая,
Был бы сейчас с нею.
Знаешь, а если честно,
Каждый сам за себя.
Все еще смотришь в бездну,
Или она в тебя?
23.06.2007.

Спать забываю четвёртые сутки,
Память дырявая, словно висок.
Мне остаётся нелепый и жуткий
Холодного лета огромный кусок.
Впрочем, всё небо сегодня курит:
Дымно и серо, как никогда.
Только вот мне не хватило дури
Чиркнуть по венам и к ним, туда…
Тучи слезятся кислотным трипом,
Маковым цветом вспухли ожоги.
Эти молитвы сплошная липа,
Разве что их принимают боги…
24.06.2007.

Прижечь бы намертво, где болит,
Но спирта нет, и огонь украден.
Шершавый камень могильных плит,
Нагретых сумрачным солнцем за день,
Давно остыл. Ночь короче дня,
Словно бы вечно зовёт кого-то,
Но лишь кровавая хрипотня
Из горла лезет почти до рвоты.
И чёрной будет с утра роса,
Я никогда не дождусь рассвета,
Что чёрным солнцем слепит глаза
Безумного ледяного лета.
И уже согласилась бы
Повеситься на своём ремне,
Но если ты – часть моей судьбы,
Когда-нибудь ты вернёшься ко мне.
28.06.2007.

Рунные раны.
Вернуться, чтобы проститься,
Ведь жизнь – это только трасса.
На плечи садятся птицы,
Цепляя когтями мясо.
Вдавлены, словно струны
Намертво в пальцы Ричи,
Эти рваные руны –
Следы от когтей птичьих.
Сердце уже не бьётся.
Видимо, истощение.
Что тебе остаётся?
Вечное возвращение,
Как фильм о Джеймсе Бонде,
Который сняли с проката.
Попробуй на горизонте
Застыть в янтаре заката.
29.06.2007.

Ты сияй, звезда ночная.
Так уходят, только зная,
Что не слышен звук шагов.
Ты сияй, звезда ночная
В чёрных тряпках облаков,
Прожигая в небе дыры.
Как провал дверной проём,
Нехорошие квартиры –
Те, в которых мы живём.
Ты звучи в обрывках песен,
Разбавляй живую речь.
Этот мир не слишком тесен
Для случайных наших встреч.
Позови – я не отвечу,
Если ждёшь меня – забудь,
И не жги напрасно свечи.
Просто будь – хоть где-нибудь…
2.07.2007.

Луна полуденная.
Стакан кипятка, выплеснутого в лицо,
Ощущение ожога…
Не тянет на сказку со счастливым концом –
Слишком убого,
Как непристойно болтающаяся петля.
- Пьёшь водку?
- Нет…
- У тебя есть тайна.
Всё, собственно. Финита ля.
Табурет был выбит случайно,
Как зуб в драке с уличной гопотой.
Чёрт бы её побрал, гопоту…
И снова я чувствую себя той,
Которая мыла ноги Христу…
Присутствовать при суициде всегда тяжело.
Глаза мутные цвета студня.
И ощущение даже не будто бы кровь в стекло,
А будто луна в небе полудня.
2.07.2007.

Не знаю, как еще жива…
Я стала забывать слова.
Сплошной многоэтажный мат…
Скажи, куда мне деться?
И на тебя, как на закат,
Никак не наглядеться.
Мы выбираем жертв не слепо,
Они нас выбирают сами.
Вся синева летнего неба
Лежит кругами под глазами.
День ото дня они темнеют,
Словно проталины весной.
Дышать и думать всё труднее,
Когда ты здесь, но не со мной.
Всё кубарем летит куда-то,
Все мысли только об одном,
И отражение заката
Застыло смазанным пятном.
7.07.2007.

Не оставляй меня.
Не оставляй меня – просила
И завораживала взглядом.
Моя магическая сила –
Лишь для того, чтоб ты был рядом.

Не оставляй меня – кричала,
И не могла идти вперёд,
Чтобы с конца и до начала
Всё было бы наоборот.

Вчера ты умер. Вот и славно.
Теперь пою тебе хвалу.
Моё отчаяние забавно,
Как лужа крови на полу.

Твое предательство печально,
Но что поделаешь теперь,
Ведь я же знала изначально,
Что жизнь – лишь череда потерь.
7.07.2007.


Правдивые признания.
Я думала, что я умру в шестнадцать,
Хотя надежды нет среди грехов,
Я думала, придётся объясняться
Одним письмом, а не мешком стихов.
И я не знала, что платить придётся
За каждое мгновение тепла,
И что для тех, кто солнца не дождётся,
Есть прочие небесные тела.
И как прекрасны ливней переливы
Сквозь водопады лестниц и ресниц,
И как порой пронзительно тоскливы
Растасканные ветром крики птиц.
Как открываются порталы и протоки,
Брызгаясь кровью и отчаянно скрипя,
Так тихо, как болезненно жестоки
Мои отходняки после тебя.
И продолжения никто не хочет,
Уже не в силах быть или казаться,
Израненное небо кровоточит,
И я опять не в силах отказаться.
8.07.2007.

Вода между пальцами.
Тебя что воду между пальцами держать,
Я понимаю, паникую, но молчу,
И остаётся только взглядом провожать,
Как слёзы воска, утопившие свечу.

Светя другим, почти всегда сгораешь сам,
Пусть только будет этот путь светлее чуть,
И может, ветер подыграет парусам,
И может быть, судьбу удастся обмануть.

Нечётки рифмы, я писала второпях,
Прости, сейчас я по-другому не могу,
Зловеще розовое небо в голубях,
Такой любви не пожелаешь и врагу.
9.07.2007.

Ночь.
Я исправно платила телом,
Я всегда была непокорной.
Ты прости, я не ангел в белом,
Я измазана кровью чёрной.
Я пьяна до такой печали,
Что уже не хочу вина.
Ночь чернеет в дверном провале,
Ночь стекает в дыру окна.
Ночь сочится меж ржавых прутьев
Следом хлынувших чёрных струй.
Мои губы налиты ртутью.
Поцелуй меня. Поцелуй.
11.07.2007.

Символ веры.
Светящиеся точки под ногами
И полная безнравственность внутри,
Ночные драки с пьяными богами,
И звон стекла из выбитых витрин
И фар. А по обочинам дороги –
Разбитые машины и кресты,
И тут же спят упившиеся боги,
Такие же красивые, как ты.
Вот – символ веры непоколебимой,
Нещадной и бессмысленной, как бунт.
Ты всё-таки назвал меня любимой
В те десять специфических секунд.
12.07.2007.

Рай и Ад.
А у нас в аду всё чертовски дёшево,
Потому что заранее в дерьме измазано,
Но в этом нет ничего хорошего.
Я за всё, что с тобой хоть как-то связано,
Цепляюсь пальцами тонкими,
Железными, словно кровать,
Пью с малознакомыми подонками,
От которых тянет блевать…
Я проползаю под низкими,
Нависающими небесами,
Где развратные ангелы с сиськами
И белокурыми волосами.
Я знаю, что мне мало отмеряно,
И я не дотяну до темноты.
Если это рай, то рай для потерянных,
Но не для таких, как я или ты.
Рай мало чем отличается от ада,
Разве что погламурней немного,
Но ни там, ни тут не надо
Верить в Бога.
14.07.2007.



Ливень.
Истерика до сладкого припадка –
Не хватит раскалённого железа
Для всех случайных губ. Твоя догадка
Была верна до первого пореза…

Две радуги сквозь облачную муть,
Два солнца, две серебряные пули
Печально, что тебя нельзя вернуть,
Печально, что меня уже вернули.

И мы опять до обморока ждём,
Что грянет гром испуганно и грубо,
И сумасшедший день слепым дождём
Прольётся на искусанные губы.

На полуслове вдруг замрёт строка,
И злые слёзы перестанут литься,
И брызнут чёрной влагой облака
На бледные искромсанные лица.
17.07.2007.

Тишина.
Не чувствую ног, в кровавое мясо стёртых,
Не чувствую содранных струнами пальцев,
Мой дом тишина. Любимый – давно уж мёртвый.
А старые песни мои превратились в скитальцев.
Не чувствую глаз: лишь соль раскалённая гложет
Сырые ресницы сквозь воспалённые веки,
И душераздирающе бледная кожа,
Как простыни белых одежд на живом человеке.
Не чувствую губ, иссечённых сотнями слов,
Бесследно растаявших в вязкой ночной тишине –
Бессмысленный зов,
Как когда-то кричала во сне,
Бессмысленный зов,
Улетающий дальше и выше,
Живые стихи,
Что отточенным лезвием пишут,
Живые глухи,
Только мёртвые слышат.
17.07.2007.

…Он вскипел пузырями в лужах,
Я открыла окно
       и впустила его в свой мрак,
Всё равно
будет только хуже,
Так пусть так.
Он смыл горькую влагу с губ
И с ободранных щёк,
Будто алый бисер нанизывал,
Долго слизывал
Тёплый сок.
За семь лет потемнели края,
Для скрепления сделок служившие.
Слёзы мои, радость моя,
Рана моя незажившая.
18.07.2007.

Всегда.
Это похоже на подъём
По лестнице на плечи.
Нет, мы друг друга не убьём,
Но точно покалечим.
А лето в городе – ковыль
Сквозь рельсы прорастает,
Зима – и ангельская пыль,
Которая не тает,
И кошкам уличным рожать
Теплей на крышках люков.
Мне трудно без тебя дышать,
Тобой – дышу до глюков.
Летят секунды и века,
И вновь мы стали теми,
Кто рвёт руками облака
И падает сквозь время.
20.07.2007.

       Санкт-Петербург.
На испачканных в рассвете
Пальцах алые ожоги,
Я ловлю губами ветер,
Смотрят и смеются боги.
Пальцы – в небо. Под ногтями
Кровь и солнечная плазма.
Словно мир дошёл частями
До вселенского оргазма.
Я влюбляюсь в эти стены,
Я читаю их всем телом,
Брызгами солёной пены
И скелетно-хрупким мелом.
А потом – безумства снятся,
Как всегда, и остаётся
Убежать и затеряться
В стенах и дворах-колодцах.
26.07.2007.

M.J.
Солнце, запылённое легендами
В замкнутом круге.
Перевиты венами, как лентами,
Тёплые руки.
Как я устал от этой бодяги…
Театр поэзии-боли…
А у него до сих пор глаза бродяги
Перекати-поле.
Сердце стремительно ухнуло вниз,
Разум стонет.
Ну почему, если ты одна из –
Это бьёт ребром ладони?
И город, столкнувший случайно
Друг с другом и с самого края,
Город, хранящий тайны,
Взгляд, что уже догорает…
Время бежит по кругу
Через мосты и стены,
И ты смотришь на руку,
А там вместо вены
Синяя ветка
питерского метрополитена.
6.08.2007.

M.J.
Нельзя забыть тебя быстрее,
Чем ты забудешь обо мне,
Когда меня уже не греет
Одна лишь мысль об огне…
Всю ночь кривыми зеркалами
Сверкала чёртова «Астория».
Переплетёнными телами
От века пишется история.
Тогда, не попрощавшись даже,
Бесшумно выскользнув за дверь,
Почти любимая тогда же,
И полюбившая теперь!
7.08.2007.

M.J.
Я твоё воспоминание,
Ты моё сердцебиение.
Я лежала без сознания
Там, где ты стоял на сцене, и
Слёзы дождь слизал незваные,
И улыбку заодно.
Может быть, мы были пьяные,
И нам было всё равно?...
7.08.2007.

M.J.
Бестолковые поросята
Ищут сладкий корм в кукурузе.
Бесконечное всё в снятом
Виде почти не грузит,
И последним теплом стучится
Прямо в сердце, сжатое плоскогубцами.
Видно, что должно случиться
При коронации, коррозии и коррупции…
А я небо люблю. Смотреть в него,
Как в бездонный колодец со звёздами,
Когда ночью пьёшь в одного,
И прошлое отваливается коростами.
Днём полуослепший фонарик, днём
Небо совершенно безглазое,
А ночью осколки Вселенной в нём,
Словно тряпка, расшитая стразами,
И серая пыль на полях сражений
Оседает покорно.
Огромной кисточкой, не терпящей возражений,
Я крашу небо в спасительный чёрный.
23.08.2007.

       Глубина наоборот.

M.J.

Здравствуй, моё небо…
Буду в тебя смотреть.
Вырвалась из вертепа,
Хочется умереть –
Просто упасть на пол,
Пол он всегда прост.
Чтобы в глаза капал
Свет воспалённых звёзд.

Здравствуй, моё пламя…
Можно теперь прочесть
Бывшее между нами,
Впрочем, ожоги есть,
Не оттого, что было –
Это пройдёт само,
А оттого, что смыла
Росчерк, а там – клеймо.

Здравствуй, душа в ранах,
Славно с тобой спелись.
Или в трусах драных
Есть особая прелесть?!
Но не болит нисколько,
Нет, без сомнения,
Лишь на погоду только
Под настроение.
А наверху не слышат
Криками рваный рот,
Надо залезть повыше –
Глубже наоборот.
23.08.2007.

Такая вечность капельками соли
Смывает след, оставленный в песке,
И вздрагивает от фантомной боли,
Как сердце на разделочной доске.
Всё можно вырезать спокойно и бесследно,
И видит Бог, что это – хорошо,
Тогда не кажется настолько бледной
Расплывчатая кожа под ножом.
Но пустота болит так нестерпимо,
Как ощущение сквозных кровавых дыр,
Как осознание того, что ты любима
Совсем не теми, к чьим ногам бросаешь мир…
Но пустота на части разрывает,
И вряд ли уже что-нибудь спасёт
От осознания того, что ты живая,
Но не для тех, ради кого пойдёшь на всё.
28.08.2007.

Утрата.
Стало рано темнеть.
Сохнут астры в пивном бокале.
Опускается плеть.
Змеиные косы Кали.
Лунный свет.
Нет – значит нет.
Бессмысленно врать.
Что такое утрата?
Сухая листва,
Кровавая вата.
Зачем перебирать
Слова?..
28.08.2007.

Брела под дождём, ища очищения,
Звонила, звала, просила прощения,
Писала стихи, тупые и нежные,
Пыталась найти себя, только прежнюю.
И капли дождя обжигали щёки,
И вновь, как всегда, недоступны боги,
И рукописи горят,
Дни выстроились в ряд
В преддверии сентября,
И знаешь: всё было зря.
28.08.2007.

M.J.
Ничего ничего не значит.
Солнце цвета омлета.
Иссечённые тучи плачут.
Последняя агония лета.
На лбу красно-чёрная рана.
Добро пожаловать в Ад.
Вчера десять лет назад
Разбилась принцесса Диана.
Могло что-то быть иначе?
Как выбрать свою судьбу?
Ничего ничего не значит.
Просто дыра во лбу.
Достаточно лжи. Это
Смешно даже. Детский сад.
Солнце цвета омлета.
Добро пожаловать в Ад.
Запутанные задачи,
Всё – варианты ответа.
Иссечённые тучи плачут.
Последняя агония лета.
Вот уже больше месяца…
Сколько еще осталось?
Как же, наверно, бесятся,
Те, кому не досталось.
Будет еще лето.
Будет еще усталость?
Как мне сказать это
Тем, кому не досталось?
Что можно делать с властью?
Что имеет значение?
Это такое счастье,
Что на всю жизнь мучение.
1.09.2007.

M.J.
Чернушная любовь в моём
Воображении
Сама себе
Целуется с другими,
А я – ловлю движение,
А я – меняю имя,
Срываюсь – и лечу к тебе,
И мы вдвоём…
Так сколько ждать осталось?!!..
Замечталась…
1.09.2007. ночь.

Вике, которую я никогда не видела.
Я так давно не рисовала,
Я хочу рисовать круги на полях,
Падающие звёзды, огненные провалы,
Запрещённые книги и тополя
С изуродованными листочками,
Писать стихи, пачкая салфетки
Продырявленные точками,
Словно сучьями острой ветки.
И всё ничего, но отчего-то
Очень хочется в голос выть,
И ребёнок, захлебнувшийся блевотой
В 6 утра в районной поликлинике,
И кровища, липкая, как финики,
Чёрная, залившая постель…
Сколько же должно пройти недель,
Чтобы это начисто забыть?!..
Впрочем, мне уже не интересно,
Кто мы и за что мы пьём.
Время продырявлено железным
Пальцем, как отравленным копьём.
2.09.2007.

M.J.
Ещё хоть раз тебя увидеть
На расстоянии руки…
Но люди любят ненавидеть,
Судить и вешать ярлыки.
Взглянуть в глаза твоих сияний,
Где нестерпимо яркий свет,
Не замечая расстояний
В десятки стран, в десятки лет.
Ещё хотя бы раз коснуться,
Ещё хотя бы раз взглянуть,
И в тот же миг опять проснуться,
Не досмотрев совсем чуть-чуть…
3.09.2007.


Coda.
Перед тем, как начать писать эту тему, я почти целый месяц не писала никаких стихов и ничего вообще, предпочитая самовыражаться менее дешёвыми способами. Ну, например, в форме пятен на локтевых сгибах, в количестве выпитого и прогрессирующих психических заболеваниях, лечение от которых превращает тебя в торчка.
Думала даже, что вовсе перестану терзать бумагу.
Однако же.
Я дышу этим неблагодарным делом так же, как расплывчатым пятном в подсознанке и комком грязного одеяла в квартире друга. Больно – и невозможно оторваться. Потому что вокруг – ночь, и мы гуляем ночью по руинам собственных снов, и вокруг – грязь, лужи, лунные блики, бабочки, светлячки, звёзды, которые гроздьями валятся с неба. Столько существ, и всем нужно рассказать о них самих. Показать им, какие они на самом деле. Какими их видят другие. Отчётливо помню тот день, когда перешла с веществ на существ. В тот вечер я был дико голоден, замёрз до косточек, был обмотан золотом и какими-то своими траблами, которые никому не интересны. Будучи по уши в своих проблемах, я вела себя как мясо, которое беспрекословно и даже с удовольствием в ледяном пыльном подвале заворачивается в какие-то вязаные сети, ползает по телевизорам, сундукам и руинам ударной установки, и изредка ржёт.
Под вечер восхищение моё зашкалило, и я была готова на всё. Не выпив ни глотка алкоголя. Единственным ощутимым допингом был горячий хлеб, купленный в торговом центре и заточенный в ледяных сумерках буквально в пяти метрах от дома – и тёплые руки этот хлеб жрущих, их счастливый ржач и восторг в глазах – совершенно чистый.
Первое, что бросалось в глаза – их абсолютная непосредственность во всём: в словах, взглядах, прикосновениях, да и в целом какая-то совершенно естественная раскованность в поведении. Тогда у меня случилось ощущение, что меня вытащили из морозилки моего личного холодильника. А на следующий день наступила весна. И вот теперь, когда осень опять дышит мне в затылок, а у меня за плечами существятник, опутанный прядями музыки, облаков и сигаретного дыма, после всего нереала, ухнувшего на мою бедную голову, я падаю в какой-то стремительный поток, который чёрт знает куда несёт – и это охуительно. Я открываю окно – а там дождь вселенский и всепрощающий. Он заливается в уши, души, стёкла, сердца и колодцы. По моим щекам текут быстрые, очень светлые слёзы волшебно-кровавого вкуса. Я забираюсь с ногами на подоконник и устраиваюсь поудобнее. Кажется, я засыпаю. Засыпаю под дождём. Может быть, хотя бы на сегодня бухие демоны моих горьких снов забудут обо мне. Вот было бы классно, чёрт возьми…:=)))