Свет лампы, шорох карандашный –
И грифель, оставляя слабый свет,
Плясал неистово на площади бумажной,
Стремясь на все вопросы дать ответ.
Рука дрожала, влажная от пота,
Дрожали веки, влажные от слез.
Душа рвалась куда-то, словно на охоту,
Как будто чуя запах новых грез.
\
Глаза смотрели не на стол, а в небо,
И перед взором открывался мир,
В том мире человек ни разу не был,
Алмазной простотой сверкал эфир.
И перед взором проступало совершенство,
Законов мирозданья глубина.
Душа вникала сладострастному блаженству,
По телу за волною шла волна.
А к сердцу подступали капли яда,
Немело тело, не противясь злу,
Как будто горькая, но томная отрада
Украдкой загоняла в плоть иглу.
Шептали губы пересохшие: «Немного,
Еще немного дай мне написать!
Моя совсем еще не кончилась дорога...»
Но свет пред взором начал угасать
Ослабли пальцы, грифель покатился,
Устав от адской пляски, и затих,
И человек уставший тихо опустился
На недописанный до точки этот стих.
О, сколько же потерянных, уставших
Их бродит по заоблачным полям?!
И сколько душ, покой свой потерявших,
Еще в сердца стучаться будут к нам?!
Но, карандаш свой с пола поднимая,
И в думах яростно его опять грызя,
Я снова его в факел превращаю,
И сам горю – иначе мне нельзя.