Под грохот подземки – смеяться готова,
С цветами, за пазухой едешь Христовой,
Ты счастье, как слезы, с лица не сотри.
«Мне дарено тридцать». Добавила – «три»…
Кто здесь пассажиры? Кого отобрали –
Ахматова плечи укутала шалью,
От ветра – он северный: Бога и сына.
И пальчиком петли рисует Марина.
В тоннеле – там свет ли? – по метропространству
Греха среди святости и окаянства,
Куда ты приедешь, сидящая справа –
К перрону успеха, к платформе с отравой?
Захлопнутся двери, надежды, что пустошь,
Пневматика сжала их силой удушья.
И только, единственно, точное слово –
Раздвинет, да так, что не сдвинутся снова.
Но та, что с цветами, с чужими словами,
Марины и Анны проклятьем и снами –
Читала их? Видела? Грохота песни
Слышнее, чем те, что поют в поднебесье.