ВОЗВРАЩЕНИЕ
(главы из поэмы)
"Путешествия протекают очень беспокойно
и умы кучеров неуравновешенны..."
Ч.Диккенс
I.
Когда прозрачных колоколен
уже не тешит высота,
и ветер разнесет над полем
клочки истертого листа,
тогда, в последний день творенья,
в потемках, в собственной судьбе,
в других - мы ищем повторенья
того, что прожили в себе.
Ведь вечность прошлая, быть может,
грядущей вечности сильней -
"Кто чувствовал, того тревожит
призрак невозвратимых дней"...
Мы в этот мир обречены
прийти случайным поколеньем,
о славе думать с сожаленьем,
бояться власти и войны,
не сознаваясь, верить снам,
в презренье обрести терпенье...
Безвременье и несвершенье -
крутое испытанье нам.
Но мы отвергли, как уродство,
отцов невольное сиротство,
и наша сдержанность права,
поскольку право первородства
превыше кровного родства!
II.
Рожденье - трудная работа.
Морщины на лице земли
от войн и горестей легли.
По горло в голубой пыли
прошла зеленая пехота,
"тридцатьчетвертые" прошли.
Но это было время сева,
и, влаги ожидая, семя,
дремало в глубине земли.
Былые грозы отблистали,
дожди пролиться не могли,
но были слезы - умер Сталин.
И мы сквозь время проросли.
III.
Беспечные мы были дети,
шумели с легкостью лихой,
и слишком многое на свете
именовали чепухой.
Потом взрослели понемногу,
соскучились в родном тепле,
кивнули отчему порогу
и покатились по земле.
И полетел за годом год
в тревожном шорохе газетном,
в перерожденьи незаметном,
среди сомнений и невзгод.
Скитанья по календарям,
чужим квартирам, разговорам,
привычка к полуночным спорам
и бестолковым словарям,
культура пишущих машинок
и тех коричневых дорог,
где намагниченный суглинок
скрывал тоску певучих строк,
друзья - ученые невежды,
прекраснодушные стихи
и простодушные грехи,
воспоминанья и надежды,
вневременная жажда света,
пристрастие к ответу "Быть"...
Душа устала не любить,
душа не требует ответа.
Но жгут желанья горячей,
когда с душою ум в раздоре,
и зрело подлинное горе
среди житейских мелочей.
Печаль, свидания, вино -
недолговечная основа,
но было символом иного
нам одиночество дано.
И голос, в тишине проросший,
порою слышался: "Живи!
Любовь бывает только прошлой,
а настоящей нет любви.
Подумай, разве это мало -
побыть с собой наедине?.."
Снежинка бросилась ко мне
и на губах моих пропала.
IV.
Большак задумчиво качал
автобус, тянущий устало.
Назад неспешно уплывала
полей осенняя печаль
Вокруг, на запад и восток,
они простерлись вдоль дороги
и перелеска очерк строгий
прозрачен был и одинок.
Все молчаливей, все угрюмей
равнин осенних череда.
Я приходил сюда всегда
во дни сомнений и раздумий.
Мы ищем силы и свободы,
в пути меняя имена,
и нам становится слышна
немая музыка природы.
Привычка к вечности незримо
мной овладела,
и всерьез
в осеннем золоте берез
я ощущал крушенье Рима.
Но тога не идет России,
но за смешной игрой ума,
всепроницающая сила,
дышала отчина сама.
И ни к чему тебе край света,
когда у жизни на краю
пред невозможностью ответа
ты клонишь голову свою...
V.
В тот день, сухой и раскаленный,
как историческая быль,
дыханье смерти отдаленной
впитала будничная пыль
Замкнула близость катастрофы
чиновной сволочи уста...
Мы, у подножия Голгофы,
не ощущая вес креста,
кляли привычные мытарства,
привычно голосуя "за"...
Ползла по лику государства
радиоактивная слеза.
Вдруг, словно у последней стенки,
застыли тридцать областей.
Смешали строки новостей
недоброй истины оттенки
и предрассудки всех мастей...
1979-1986