Я познакомился сегодня с работягой,
Мы пили вместе, он перцовку, я – портвейн.
И рассказал он мне, как летом был бродягой,
А работягою заделался теперь.
Сейчас он ходит в пиджаке и на штиблетах,
А ведь буквально два-три месяца назад
Он жрал с помойки захудалые котлеты
И за стакан вина хоть жизнь отдать был рад.
Его вернул к активной жизни участковый,
Похоже, был тот очень «страшный лейтенант».
Привёл в завод ВанькА, так звался мой знакомый,
И у станка заставил проявлять талант.
Четыре нормы Ваня выполнил не сразу,
Вообще к заводу постепенно он привык.
Сперва с «доски позора» ведь не слазил,
Ну, а теперь все говорят – передовик!
Он вспоминал бичёвское подполье,
И две слезинки прокатились по щеке.
Вещал: как хорошо сейчас, но нет раздолья.
И деньги есть, да не промчишь на ямщике.
Как исстрадался он, намучился, бедняга,
Я размышлял о нём и к выводу пришёл,
Что в каждом русском мужике живёт бродяга,
И мне от этого вдруг стало хорошо.
Потом я тоже начал пить перцовку
И не хотелось даже коньяка.
Сменял на кухне я одежду очень ловко.
И, взявши посох, вышел вон из кабака.
1987 г.