Казенный дом. Казенная постель.
Традиционно чисто без уюта…
В окно подглядывает робко ель,
Невольно подсмотрев картину чью-то …
Две женщины. И так друг с другом схожи…
Лишь грузом лет отмечена одна,
Та, что склонилась над другой, быть может,
Над дочерью. А дочь тиха, бледна…
Лицо её – от боли бледный след.
Недвижна. Спит. А матери – тревожно…
Она тихонько поправляет плед,
Молчит, да руку держит осторожно…
То – новость для уставших глаз глубин –
Твоя любовь, твои года и силы,
Оставив лишь морщинок да седин,
Здесь, на больничной койке разместились…
С тебя когда-то начатая нить,
Тобой так долго писаная повесть,
В которой вдруг не в силах изменить
Ты ход событий. То бессилье – новость.
Вскочить! Схватить! Бежать! Куда?! Зачем?!
Хоть что-нибудь!!! Сиди и жди исхода…
Уж лучше б - я! Но – так?! Пойми, ничем
Ты не поможешь. Койка. Врач. Природа.
В оконной рамке жизненным портретом
Остался. Вжался в память, в сердце миг…
Казенный дом. И ель при доме этом…
У ели – ёлочка…Сплелись… «Не отними!».
29. окт., 1997 г.