Жил Харек, не тужил,
У Кипелова служил.
Но случился бомбы взрыв,
И Харечек наш погиб.
Долго плакал Мавр рыжий
И убил Валерку лыжей.
Много тот его учил
И за это получил.
Теря в бешенстве вскочил
И Серегу замочил.
Будет он теперь молчать,
Не будет Тере докучать.
Не любил Манякин хамства,
Решил с Терей расквитаться.
Взял тарелку и с размаха
По башке его шарахнул.
Только Теря лишь качнулся,
От тарелки увернулся,
И ударил Маню так,
Что наш Саня вмиг обмяк.
Теря радостно хихикал
И от счастья долго прыгал.
Но допрыгался чудак,
И застрял он в проводах.
Что-то в проводах замкнуло,
Терю током шибануло.
Так погибли члены группы.
В студии одни лишь трупы.
Жил на свете Дуб-басист,
Был он в меру голосист.
Беркуту он подпевал,
Но Артура так достал,
Что Артур с всего размаха
По башке его шарахнул.
И загнулся бедный Дуб.
В студии один есть труп.
Тут Холстинин прибежал,
Беркута в углу зажал.
Задушил его беднягу,
И упал тут Беркут на пол.
Отомстил наш Холст за Дуба.
В студии теперь два трупа.
В студию зашел Попов,
Был он очень не здоров:
У Сереги зуб болел,
Белый был Попов, как мел.
Он Холста в углу заметил,
Жертвою своей наметил.
Он схватил со злостью стул
И в Володьку запульнул.
В лоб ему Попов попал,
И Холстинин вмиг упал.
Не играть больше Холсту.
Третий труп лежит в углу.
Тут Серега оступился,
За ножку стула зацепился.
На ногах не устоял,
На пол с грохотом упал.
Такой силы грохот был,
Что Серегу шкаф накрыл.
В студии нет ни души.
Четвертый труп лежит в тиши.
В студию Максим спешил,
Под машину угодил.
Мертвый он теперь лежит,
Никуда он не спешит.
Алик в студии сидел,
Целый час в окно смотрел,
Lexx в углу ворон считал,
На гитаре Страйк играл.
А Карпухин в тихомолку
Пил в углу спокойно водку.
Алик голову поднял
И Карпухина застал
За занятьем вороватым,
И огрел его лопатой.
Сашка наш на пол упал
И сознанье потерял.
Алик к Сашке подскочил
И ногами долго бил.
И добил он бедолагу,
Тело Сашкино обмякло.
Будет знать, как водку жрать,
Алика не угощать.
Алик сильно разозлился
И не мог остановиться.
Страйк игрой его достал,
И Грановский осерчал.
Подключил к гитаре ток,
200 вольт, и вот итог:
Лешка Страйк по струнам вдарил,
И по пальцам ток ударил.
Страйк в конвульсиях забился,
Как гирлянда заискрился.
Через пять минут обмяк -
Не играть ему соляк.
Lexx, увидев друга смерть,
Не смог на месте усидеть.
Резко встал со стула он
И к Грановскому пошел.
Lexx могучий был мужик,
И Грановский вмиг притих.
Только это не спасло,
Был уж очень Lexx наш зол.
Алика его басухой
По башке он сильно стукнул.
Силы Lexx не расчитал,
Алик замертво упал.
Lexx устал, присел на стул,
Водки он чуть-чуть глотнул.
Поперхнулся, захрипел,
Белый стал Lexx, словно мел.
Покидает душа тело,
Больше не споет "Тореро".
Утро. Холод. Тишина.
Открываю я глаза.
Страх и ужас на душе:
"Неужель погибли все?!
Нет! Не верю! Что со мной?
Потеряла я покой.
Lexx, Холстинин, Теря, Страйк,
Не пугайте меня так!"
Телик я включу, и вот:
Lexx по прежнему поет,
Вновь Кипелов ноту тянет,
И Грановский нам играет
Соло на басу своем.
"Слава богу это сон!"
Радость я свою не скрою.
"Блин, приснится же такое!"