Великий пост провел плохо, недостойно: не слушал канона прп.Андрея Критского (больно стоять на коленях), пропускал воскресные службы, не был ни на одном вечернем богослужении, даже любимое в Вербное воскресенье остался дома. Ну не идут ноги в храм, что ты будешь делать! И, хотя в еде пост соблюдал по правилу, душа говорила: «Ты же не дитя в духовной жизни; без церкви какой пост?..»
Я опять причину нашла, в церковь я опять не пошла – то дети, то муж, то дом, душу отложив на потом. Может быть, потом повезет, за Собою Бог поведет из этого в горний мир, только сперва в монастырь. А то очень страшит переход. Может, все-таки повезет, хоть чуть-чуть смогу отмолить то, чего вовек не забыть. Екатерина Сырцова.
Духовник знал, но молчал – видимо, ждал пробуждения совести, а у меня словно из-под ног скамейку выбили. Случалось такое и раньше, но тогда наступал момент, когда становилось настолько невыносимо без Литургии, священников, плотной толпы в храме, что душа не спрашивала – сама тащила. А тут провал по всем статьям.
Я не могу как следует поститься
И каждую неделю в храм ходить –
И мне это, конечно, не простится,
Но все-таки прошу меня простить.
И так, наверно, будет до могилы,
Хоть это мучает сознание мое.
Прости меня, Господь, и дай мне силы
Творить во имя светлое Твое.
Геннадий Иванов
Правда, газеты продолжали выпускать; жена перенесла сложную операцию, но я уже не искал оправданий: хотелось только понять, что же со мной происходит. А был до того уверен, что уже все познал. Завтра начинается Страстная седмица. Я и раньше не часто получал былинку Пасхальной радости, а теперь не жду ее вовсе – не заработал, и пустой кошелек упадает с руки.
И все же, все же, Господи, это не лень лентяя несусветного, это нечто иное; может быть, во мне не достает любви к Тебе? Я даже решился на вопрос духовнику: «Батюшка, а есть ли вера во мне?» - «Есть, есть, Сашенька…» - и больше ничего не сказал. А ведь он обо мне все знает…
А в переписке с другим духовным чадом о.Иоанна я высказал недостатки духовника, больше кажущиеся, чем явные. Зато ночью во сне ползали по мне мерзкие белые черви, и я никак не мог от них избавиться. Утром первым делом написал батюшке покаянное письмо – и, кажется, отпустило…
Так и живу, опуская глаза при виде идущих с освященными вербами людей и со светящимися лицами, боясь, что подойдет кто-нибудь из них знакомый и спросит: «А ты где был, Александр Григорьевич, любимый наш редактор? На кладбище к маме ходил? Так на кладбище после службы еще лучше прийти, и маме радостнее…» Что тут сказать? Я даже и до кладбища не дошел. Каюсь, братья и сестры, а исправлюсь ли – Бог весть. Сам не пойму, что со мной происходит… Эх, беда-бедушка…
†«Ведать надо то, что враг ни в чем так не старается, как о том, чтобы разорвать связь духовного отца с братией или прихожанами. Для этого он уничтожает достоинства отцов, а недостатки, свойственные нашей человеческой природе, увеличивает и даже измышляет. Противоядие против неприязни к духовному отцу – это чисто умственное упражнение в исчислении достоинств духовного отца и затем благодарение Всеведующего Бога, сподобившего тебя быть под руководством избранного Им на то раба». «Духовный руководитель».
Раб греха
Опять живу не так, как надо,
Живу не так, как сам хочу.
Что ни творю – душа не рада,
Где нужно плакать - хохочу.
Хочу быть добрым – озлобляюсь.
Хочу быть трезвым – снова пью.
Хочу поститься – объедаюсь.
Хочу петь песни – слезы лью.
Хочу быть скромным – восхваляюсь.
Хочу быть щедрым, но скуплюсь.
Хочу трудиться – расслабляюсь.
Хочу быть верным – волочусь.
Хочу сдержаться, но болтаю.
Хочу бороться, но молчу.
Хочу гореть, но остываю.
Хочу, хочу, хочу, хочу…
Зачем живу не так, как надо?
И почему – не как хочу?
Свобода – крест, а не награда.
Добра хочу, а зло верчу.
И в паутине искушений
Не Божий раб, а раб греха,
Погряз я в тине наслаждений,
Погибну я наверняка.
Но чью я волю исполняю,
Я, раб греха, коль не свою?
И пусть я беса проклинаю,
Ему служу всю жизнь мою.
Старец Паисий Святогорец
«ИЗ СЕРДЦА ИСХОДЯТ ЗЛЫЕ ПОМЫСЛЫ» (Мф.15,19).
Шли по просьбе редакции читательские деньги на новый киоск, и среди них – 500 рублей от заключенного из далекой зоны. Это редкость – деньги оттуда: за проволокой и заработать много труднее, и истратить в лагерном киоске проще. Но – пришли. В благодарность мы отправили узнику несколько книг, газет и иконок. А теперь вот пришло письмо от Александра:
«Сам я из Санкт-Петербурга, мне 48 лет. Я убил жену… Получил 10 лет, осталось до воли около четырех. Сначала я искал оправданий: раз Бог, Который все видит и знает, есть, - почему Он попустил случиться убийству? Конечно, жена сама виновата, довела меня до ручки и получила то, что получила… Но совесть эти мысли успокоить не могли.
Начались допросы и страшные, душные, переполненные камеры с такими же «бедолагами», попавшими в тюрьму «без вины» и мечтающие только об одном: скорее вырваться на свободу и сделать то зло, которого им не дали совершить. Время остановилось. Жизнь тоже. В голове носились обрывки мыслей: если я жил по воле Божией, то получается, что родители мои встретились, чтобы родить меня, а я родился, чтобы убить свою жену?..
Потихоньку очевидные случайности стали приобретать определенные закономерности: чем хуже мне было, тем спокойнее становилось на душе. Веры еще не было, но появилось чувство зависимости происходящего, разрозненные события начали соединяться в цепочку, и – не вдруг – я понял, что не случись эта беда, то я пропал бы окончательно. Господь и жену забрал к Себе для того, чтобы со мной не мучилась…
Можно жить напротив храма и ни разу в него не зайти. На воле я жил у Никольского собора, в нем и жену крестили беременную, а ей уже под сорок лет было. Погибла в соседнем дворе, где мы тогда жили…
…Теперь я живу тоже напротив церкви Покрова Пресвятой Богородицы – каждый день Бог напоминает мне о Себе. Нас окормляет батюшка, начались службы, и паства – убийцы через одного – начала медленно «оттаивать». Мне гораздо легче других: мама жива и поддерживает меня, не забывают добрые православные люди. Конечно, сидеть тяжело, но с Богом в душе и каторга – рай, сказал кто-то.
Не так давно в вашей газете было напечатана фотография маленькой девочки; о чем написано, не помню, но ее несчастное заплаканное лицо, глаза ее печальные – помню! У самого дочка без помощи сиротой осталась. Мать ее я убил… Сейчас ей уж 11 лет, растет у бабушки, моей бывшей тещи; отцовства меня, конечно, лишили.
Ох, как тяжело прозрение, как тяжко становится не от возмездия, от собственной глупости и гордыни, и бесовской зависимости от страстей необузданных. Падать ниже уже некуда. Буду выбираться с Божией помощью.
Александр Григорьевич, слезно прошу – помолитесь о душе убиенной рабы Божией Нины; помяните и меня, грешного Александра.
Хочу быть полезным Богу, Родине, людям. Хочу спастись и помочь другим в этом и здесь, и на воле. Храни вас Господь!»
«У себя в квартире рабочий завода
«Компессор» В.Трофимов, находясь в состоянии опьянения, тремя выстрелами из самодельного пистолета убил свою мать»
Из газеты
Сын мать убил – мать, что добру учила, внушала, чтоб остерегался зла, читала книжки, за руки водила, и мыла, и поила, и кормила… А после бормотуха ум затмило – он мать убил, что жизнь ему дала! Он вырастал послушным, нежным, кротким, ей говорил: «Вот вырасту большим, куплю тебе платок и туфли-лодки, а папка злой, дерется, пьет он водку, давай от папки вместе убежим!» Порой и дома было сиротливо, хотя хрусталь звенел среди стола, и мать, стараясь выглядеть счастливой, закуски подавала суетливо, за счастье сына и отца жила. Но обернулось счастье-то – несчастьем, и сын стал пить. Умолк хрустальный звон, разбиты рюмки, умер в одночасье глава семьи, распался мир на части. Сын оказался у вина во власти, любовь, мечты, надежды пропил он. И ту, что пеленала, одевала, кормила и поила, сын убил… Все денег на винище не хватало, все этого винища было мало, а без него стал белый свет не мил. Сын без вина не мог прожить на свете, и стала мать не дорога ему. Но если в матерей стреляют дети, то верно, все мы на земле в ответе за выстрелы чудовищные эти, за многие несчастья на планете, где власть должна принадлежать уму. Николай Кутов.
Я не стану приводить свой ответ Александру – пусть это останется между нами. Время покажет, чего стоят его слова. А книгу «Илиотропион, или сообразование человеческой воли с Божественной волей» свт.Иоанна (Максимовича) пошлю ему обязательно: тонущему надо протянуть руку.
Я крещен в православной вере,
а креста никогда не носил.
Я своею меркою мерил
и наотмашь о людях судил.
И бездумно я жил, без оглядки,
как придется, порой я жил.
Думал, взятки с меня будут гладки.
И грешил,
и грешил…
Во всесилье ума убежденный,
груз гордыни упрямо тащил,
не боялся я быть побежденным.
И грешил,
и грешил…
А когда от безплодной работы
мне глаза едкий пот заливал,
надо мною невидимый кто-то
хохотал,
хохотал…
Как бы в жизни тебя ни крутило,
знай, не мы носим крест – он нас!»
Это мать мне давно говорила,
а я понял только сейчас.
Михаил Кулижников
«Исходящее из уст – из сердца исходит; сие оскверняет человека. Ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления. Это оскверняет человека; а есть неумытыми руками – не оскверняет человека» (Мф.15,18-20).