Ноябрь

       

Город из разряда, так себе городишко.
Куда бы ни плюнул, повсюду торчит,
подминая размером, двухгорбая вышка
собора, взятая на светящийся щит
рекламы всего, в первую очередь пива.
Больше бетона, чем бронзы и кирпича.
Улицы растекаются безнадёжно и криво
энцефалитным укусом клеща.

У ресторана, со связкой ключей от квартиры,
Пётр решает головоломку растяжек моста.
Влажная патина защищает мундиры
всадников, лошадь с обрубком хвоста
грустит, как всякая лошадь о конской свободе.
Катится товарняк, длиннее русской зимы,
сохнет луна на замёрзшем за ночь небосводе,
двухмерною записью плавятся угольные дымы.

Ждать больше нечего, падаешь на сороковник,
подбитый «ишак» на брюхо поперёк полосы.
Судьба - это часто мелкий чиновник,
нетерпеливо посматривающий на часы.
Точнее, чиновница с папкой «Личное дело»:
«Памяти Франца», затянутое навсегда.
Она же - пуля, что в «молоко» улетела
или рванувшая в воздух газовая плита.

Утро, покой, в палитре бледные краски,
в движениях лень, под знаком дивана и сна
солнце, как школьник, идёт, ожидая подсказки,
в сторону моря. Вспыхивает блесна
небесного рыболова, из середины реки
в серое, вязкое тянется ртутная леска,
коготь крючка рвет окончанье строки
и листопад бъет по ребрам ближнего перелеска.



Ноябрь 2003